кардинал слушал его с ужасом. Все страсти бушевали теперь в сердце Мазарини.
– Нет, нет, мне не нужно будет жертвовать всеми.
Моя любимица Марианна Мартиноци будет счастлива с принцем Конти, а принц Валлийский любит Гортензию Манчини. Он каждую минуту может явиться сюда со своим предложением, и никто не помешает мне отдать ее за него. Если Мариетте не выпала корона Франции, то Гортензия может носить корону Англии. Что ты на это скажешь?
– Конечно, может, если только вы прикажете; она, вероятно, и не заставит себя очень просить. Но…
– Но что же еще?
– Ей придется ждать довольно долго, потому что приятель наш Кромвель обладает очень крепким здоровьем. Вам поэтому надо будет дать ей в приданое по крайней мере шестьдесят фрегатов и восемьдесят тысяч солдат! Не слишком ли это дорого для этой любви, которую, как нам сообщили, королева Гортензия должна будет еще разделить с леди Барбарой Палмер?
Кардинал задумчиво ходил взад и вперед по комнате.
– Так отказать?
– Зачем отказывать? Дипломаты никогда не отказывают! Это значит повредить будущему. Кто может уже теперь предусмотреть все случайности?
– Так какая же, по-твоему, причина, по которой Жермин может не одобрить этого брака, если он, как говорят, тайно предан королеве-матери?
– Я полагаю, что ему гораздо выгоднее видеть Карла Второго неженатым. Во Франции он всегда может считаться вторым супругом королевы-матери Генриетты и быть ее полным властелином; в Англии же его особа возбудит только общее презрение и будет лишена всякого влияния.
Секретарь торопливо подошел к окну.
– Странный ты человек! В чем заключается это влияние? Не в командовании ли несчастным псевдодвором Сен-Коломбо и пожилой дамой, живущей на французскую пенсию?
– О, Жермин не совсем глуп, эминенция. Кто знает, какие честолюбивые надежды удерживают его здесь. У королевы Генриетты – дочь, а у королевы Анны – два сына! Принц идет!
Кольбер отошел от окна.
– Кто с ним?
– Экс-канцлер и лорд Жермин.
Легкий стук в дверь прервал разговор. Камергер вошел в комнату.
– Его королевское высочество принц Карл Валлийский просит частной аудиенции по личному, очень нужному делу.
– С удовольствием, Фонтане.
Кардинал, улыбаясь, вышел на середину комнаты.
Кавалер отворил дверь, и вошел старший сын и наследник казненного английского короля Карл Стюарт II. Ему было не более двадцати четырех лет; манеры очень изящны; простота и приятность. Лорд Хиде, экс-канцлер, и уже вышеупомянутый таким недобрым словом Генрих Жермин, граф д’Альбано, крепкий стройный мужчина средних лет, следовали за ним.
– Ваше королевское высочество доставляете мне большое удовольствие своим визитом; я заключаю из него, что дело касается государственного вопроса.
– Дело мое касается наших личных, но вместе с тем и государственных интересов, эминенция; оно вполне