Петр Краснов

Ненависть


Скачать книгу

слышным голосом:

      – Кончайте только скорее.

* * *

      Эти полчаса, что шло совещание, Далеких провел в темной комнате с двумя молодыми парнями рабочими, которые сидели по сторонам его на скамейке и ни слова с ним не говорили. Далеких иногда тяжело вздыхал и озирался, как затравленный волк. Потом его ввели снова в комнату, где был революционный трибунал. Он стал против Малинина и молча выслушал приговор. Он не противился, когда Драч с рабочими скрутили ему руки назад и завязали темным шерстяным платком голову и рот так, чтобы он не мог кричать. Потом его вывели из избы и повалили в низкие крестьянские розвальни, запряженные одною лошадью с колокольчиком и бубенцами на дуге. На него набросили рогожу, Гуммель и Драч сели поверх. Володя брезгливо примостился сбоку, и сани, звеня бубенцами, во весь скок маленькой шустрой лошаденки помчались к Неве.

      Все было сделано быстро, решительно, и все было так слажено, что Володя и сам не понимал, как все это случилось. Когда они спускались на лед, Драч сунул Володе какой-то тяжелый предмет и свирепо сказал: «Держи!».

      На Неве слезли с саней и пошли пешком. Гуммель и Драч крепко вцепились в рукава шубы Далеких и почти волокли его по снегу. Далеких мычал сквозь платок и пытался вырваться.

      Долго помнил потом Володя: синее холодное небо и звезды. Влево, в стороне Шлиссельбурга, далекая, большая сияла, горела и сверкала одинокая звезда. Точно манила к себе. Володя посмотрел на нее раз и другой и вдруг подумал: «Рождественская звезда». Ноги у него точно обмякли. Холод пробежал по спине, и Володя приотстал.

      – Товарищ Жильцов, где ты?.. – крикнул Драч. – Иди, браток, иди!..

      – Иду… иду, – каким-то виноватым голосом отозвался Володя и догнал тащивших Далеких Гуммеля и Драча.

      Все казалось Володе каким-то кошмарным сном. Над заводом яркое горело зарево доменных печей. Вправо в полнеба разлилось голубоватое сияние уличных петербургских фонарей. На снегу было совсем светло.

      – Ну, встретим кого, что скажем? – вдруг испуганно сказал Гуммель.

      – Пьяного ряженого ведем, – наигранно бодро ответил Драч. – Да кого черта встретим теперь? В Рождественскую ночь?.. Елки-палки!.. Ну увидят люди… А сколько этих людей?.. Кто узнает? Пошло четыре – пришло три.

      Прорубь не дымила паром, как в ту ночь. Она была подернута тонким в белых пузырьках ледком.

      – А не удержит? – спросил Гуммель.

      – Володя, ткни ногой, попробуй, – сказал Драч.

      Володя послушно подбежал к проруби и, держась за елку, толкнул лед каблуком. Лед со звоном разлетелся. Черная булькнула вода.

      – Тонкий, – сказал Володя.

      Голос его дрожал. Озноб ходил по телу.

      – Володя, вдарь его по темячку. Два разб…

      Володя сжал в кулак то тяжелое, что дал ему Драч, и замахнулся на Далеких. Гуммель сбил шапку собачьего меха с седых волос. Володя ударил Далеких по голове. Он почувствовал неприятную, жесткую твердость черепа и больно зашиб пальцы. В это мгновение Далеких, освободился от платка и закричал звонким, отчаянным