из-под земли, чтобы утащить в ад грешников. По крайней мере, так рассказывали позже об этом Генрих-цапля и Толстый Фриц – подручные погибшего мастера Штольца, которых спасло только то, что они в момент взрыва оказались в обозе, откуда должны были доставить тяжеленный мешок с очередным секретным зарядом для чудо-пушки их господина.
Наблюдал тот взрыв и станичник Прошка, совсем было собравшийся покинуть крепость через известный ему подземный ход, чтобы присоединиться к «лесному сторожевому воинству», но геройская гибель главного воеводы напомнила ему о том, что Сокол теперь остался без начальника, а значит, враг вот-вот пойдет на последний, самый яростный приступ крепости. А раз так, то не пристало станичнику бросать порубежную твердыню на вражье поругание, не одобрили бы этого ни покойный отец Прошки, ни станичный голова Сусалов, ни его боевые побратимы-станичники. Потому-то Прошка Безверхий, подхватив тяжелую пищаль у убитого стрельца, зарядил ее и встал на крепостной стене рядом с другими защитниками, отражая новую атаку королевского сброда.
Поляки же, растерявшиеся было после сильного взрыва, опамятовали и, подгоняемые руганью своих маршалков, ринулись на последний штурм крепости. Наиболее мощный удар они сосредоточили на самом слабом месте в обороне – зияющем воротном проеме и разбитых воротных башнях. Именно там они и смогли прорваться через укрепления, сделав это, как говорится, на плечах немногочисленных уцелевших стрельцов, участвовавших в вылазке.
Тут уж Прошка, отбросив ненужную теперь пищаль, ухватился за бердыш, валявшийся под ногами, и вместе с другими защитниками устремился в рукопашную схватку. Только на этом его везение и кончилось – попался ему очень сильный и умелый единоборщик – здоровенный француз-наемник с выбитым левым глазом, который прикрывала черная повязка, орудовавший прикладом мушкета, как дубиной. Так вот, получив тем прикладом по голове, Прошка бездыханным повалился наземь, не зная, на этом он свете или уже на том…
А бой еще долго не прекращался, вспыхивая то в одном, то в другом конце крепости – защитники Сокола не собирались сдаваться на милость врага и гибли с оружием в руках, стараясь продать свою жизнь за большую цену.
Прошка очнулся под вечер, когда уже смеркалось. Оглядевшись вокруг, он понял, что ни одного живого защитника в крепости уже не осталось. Тогда он потихоньку отполз подальше от опасного места, которое просматривалось со всех сторон, и стал пробираться туда, где находился вход в подземелье. По дороге он наткнулся на какого-то человека, пытавшегося, как и он, укрыться в развалинах штаб-квартиры главного воеводы. Приняв по первоначалу неизвестного за вражеского солдата, занимавшегося мародерством, станичник собирался угостить его ударом кинжала, но в последний момент разглядел знакомое, насмерть перепуганное лицо Ферапонта – слуги Шеина.
– Ты, что ли, дядя Ферапонт? Лазаешь тут в неурочное время… – тихо сказал он.
– А то кто ж, – выдохнул Ферапонт,