будущем.
– Ладно, дорогой друг, – наконец выдавил он из себя, – бери свой чертов парик, который съехал тебе на нос, и пошли дрыхнуть. Утром нас ждут великие дела. Мы покажем нашему русскому господину, что значит хороший пушечный выстрел!
Утром Лысый Генрих поднял напарника ни свет ни заря.
– Поднимайся, соня, – сказал он. – А то проспишь самое важное. Русские пушкари уже установили наши орудия на крепостной стене и навели их на цель. Осталось только забить в дула наши тайные заряды и от цели не останется ничего…
– Что за цель? – быстро одеваясь, спросил Толстый Фриц.
– Какие-то грязные сараи, расположенные недалеко от дороги, ведущей к крепостным воротам.
– Чудесно. Сейчас мы в них попадем, – пообещал Толстый Фриц, не попадая ногой в штанину.
На стенах крепости в ожидании «необычайной пушечной пальбы» уже собралось довольно много зрителей, среди которых преобладали местные жители и служилые люди из стрелецкого пятисотенного войска, составлявшего гарнизон Мценска.
На башне, с которой был самый хороший обзор окрестностей, разместился Семен Годунов и его приближенные. Все они заждались невиданного зрелища и выражали явное нетерпение тем, что то и дело гоняли посыльных, чтобы те передали указания ускорить начало стрельб.
Даже сам воевода Шеин спустился с башни вниз и подгонял орудийную прислугу, таскавшую тяжелые заряды к пушкам.
Наконец все было готово, и Годунов махнул белым платком с башни. Залп из четырех орудий, раздавшийся после этого, сначала только оглушил зрителей, а уж потом заставил их чихать и кашлять от едкого удушливого дыма, закрывшего весь обзор. Когда же ядовитый дым немного рассеялся, то Семен Годунов с башни, а затем и воевода Шеин с крепостной стены одновременно разглядели ужасающие результаты выстрелов, разрушивших сараи до основания. Но это было не самое главное. Одна из пушек, в которой оказался чересчур большой заряд, забросило ядро далеко за посад, угодившее в одну из тяжело груженных повозок, тащившихся в этот момент по дороге. От повозки, разумеется, ничего не осталось, но это было бы еще полбеды. Гораздо большее несчастье произошло с каретой хозяина этих повозок. Шестерка лошадей, запряженных в карету цугом, перепугалась от выстрелов и стремительно понесла к видневшейся вдали ленте реки.
Первым понял о смертельной опасности, угрожавшей хозяевам кареты, воевода Шеин. Он, со свойственной ему решительностью, вскочил на коня, подведенного под уздцы слугой, и помчался наперерез взбесившейся шестерке лошадей. Догнал их он через несколько минут, но эти минуты растянулись для хозяев кареты на мучительно долгие часы, когда они ожидали неминуемой гибели.
Поравнявшись с первой парой лошадей, воевода ловко сиганул со спины своего скакуна на пегую лошадку из упряжки. Мгновение-другое и вся упряжка, подчиняясь властной руке умелого наездника, отвернула от опасного речного обрыва в сторону, не доехав какие-то считанные сажени. Затем лошади и вовсе встали, тяжело поводя боками и