Кларк, – пробормотал он, – я впервые о ней слышу.
Я глубоко вдохнула, закрыла глаза и запела:
Я хочу жить в краю Абизьянки.
В жаркий полдень я в нем был рожден.
И на банджо играть чужестранке,
Моем банджо престаро-ро-ром.
– Господи Иисусе.
Я вдохнула еще раз:
Раз я банджо отнес в мастерскую.
Может, смогут его починить,
А они ни-ни-ни ни в какую —
Эти струны нельзя заменить.
Последовало недолгое молчание.
– Вы сумасшедшая. Вся ваша семья сумасшедшая.
– Но это помогало.
– И вы ужасно поете. Надеюсь, ваш папа пел лучше.
– По-моему, вы хотели сказать: «Спасибо, мисс Кларк, за попытку меня развлечь».
– Полагаю, она ничуть не хуже психотерапевтической помощи, которую я получаю. Хорошо, Кларк, расскажите что-нибудь еще. Только не пойте.
– Гм… – Я немного поразмыслила. – Ну ладно… вы заметили на днях мои туфли?
– Трудно было не заметить.
– В общем, мама утверждает, что моя любовь к странной обуви началась в три года. Она купила мне бирюзовые резиновые сапожки, усыпанные блестками… Тогда это была большая редкость… Дети носили простые зеленые сапожки или красные, если повезет. И по ее словам, я носила их не снимая. Я ложилась в них в кровать, купалась, все лето ходила в них в детский сад. Эти блестящие сапожки и пчелиные колготки были моим любимым сочетанием.
– Пчелиные колготки?
– В черно-желтую полоску.
– Великолепно.
– Только не надо грубить.
– Я не грублю. Это звучит отвратительно.
– Может, для вас это и звучит отвратительно, Уилл Трейнор, но, как ни странно, не все девушки одеваются, чтобы понравиться мужчинам.
– Бред.
– Вовсе нет.
– Все, что женщины делают, – ради мужчин. Все, что люди делают, – ради секса. Вы разве не читали «Красную королеву»?[30]
– Понятия не имею, о чем вы говорите. Но могу заверить, что сижу у вас на кровати и пою «Песню Абизьянки» не потому, что пытаюсь вас соблазнить. А когда мне было три года, я очень-очень любила полосатые ноги.
Я осознала, что тревога, которая терзала меня весь день, с каждым замечанием Уилла постепенно отступает. На мне больше не лежала вся полнота ответственности за бедного квадриплегика. Я просто сидела и болтала с исключительно саркастичным парнем.
– И что же случилось с этими великолепными блестящими сапожками?
– Маме пришлось их выкинуть. Я заработала ужасный грибок стоп.
– Прелестно.
– И колготки она тоже выкинула.
– Почему?
– Я так и не узнала. Но это разбило мне сердце. Я больше не встречала колготок, которые полюбила бы так же сильно. Их больше не делают. А может, делают, но не для взрослых женщин.
– Странно.
– Смейтесь-смейтесь! Неужели вы ничего не любили так сильно?
Я почти не видела его, комната погрузилась в темноту. Можно было включить лампу над