пойманного Свистуном бедолагу вонзить меч ему в грудь, а потом, выдернув оружие из своей бессмертной плоти, этим же мечом наносил несчастному рану, от которой тот погибал долго и мучительно, умоляя Белых Женщин прийти поскорее. Так Змееглав показывал миру, что не боится Дочерей Смерти. Рассказывали, правда, что он все равно старается держаться от них подальше. «Смерть – служанка Змееглава», – велел он написать серебряными буквами над воротами своего замка.
– Нет, Зяблика мне не пришлось делать бессмертным, – холодно ответил Мо Хвату. – Мне помогла выбраться из замка Виоланта. А еще она просила помочь ей убить ее отца.
Реза приложила руку к животу, словно хотела защитить нерожденного ребенка от этих слов. Но занимала ее сейчас лишь одна мысль: Черному Принцу он рассказал о том, что произошло в замке, а мне нет. Она вспомнила, какой обиженный вид был у Мегги, когда Мо наконец поведал им, что он сделал с Пустой Книгой. «Ты намочил каждую десятую страницу? Не может быть! Я же все время была с тобой! Почему ты мне ничего не сказал?»
Хотя Мо многие годы скрывал от нее, куда делась ее мать, Мегги все еще была убеждена, что у отца нет от нее секретов. У Резы таких иллюзий не было никогда. И все же ей было больно, что Черному Принцу он рассказал больше, чем ей. Очень больно.
– Уродина хочет убить своего отца? – В голосе Баптисты слышалось недоверие.
– А что в этом удивительного? – Хват говорил очень громко, как бы высказывая общее мнение. – Змеиная порода. Что ты ей ответил, Перепел? Что придется подождать, пока твоя проклятая книга перестанет защищать его от смерти?
«Он ненавидит Мо», – подумала Реза. Но ответный взгляд Мо был исполнен не меньшей ненависти. Реза уже не в первый раз спрашивала себя, умел ли он и раньше так вспыхивать гневом, а ей просто не случалось с этим столкнуться, или эта новая черта появилась тогда же, когда и шрам на груди.
– Книга еще долго будет защищать отца Виоланты, – горько произнес Мо. – Змееглав нашел способ остановить гниение.
Среди разбойников снова поднялся ропот. Только Черный Принц, похоже, не удивился. Значит, Мо и об этом ему рассказывал. Принцу рассказывал, а ей – нет. «Он стал другим, – думала Реза. – Слова изменили его. Жизнь изменила его. Хотя это всего лишь игра. Если это игра…»
– Не может быть! Намоченная бумага плесневеет, а плесень убивает книги так же верно, как огонь, ты сам мне говорил!
С каким упреком Мегги произнесла это. Секреты… Ничто так не разъедает любовь.
Мо посмотрел на дочь. «То было в другом мире, Мегги», – говорил его взгляд. Но вслух он сказал другое:
– Что ж, Змееглав доказал мне, что я ошибался. Книга будет и дальше защищать его от смерти, если ее страницы останутся пустыми…
«Нет, только не это!» – подумала Реза. Она знала, что он сейчас скажет, и ей хотелось зажать уши, хотя голос Мо она любила больше всего на свете. Его лицо почти изгладилось из ее памяти за годы, проведенные в рабстве у Мортолы, но голос она не забывала никогда. Но сейчас звучал