никак не идут в рост. Они жили среди голых скал и воды и позабыли, что на свете существуют поля и луга. И гостей издалёка принимать не надо, и стоять у плиты, стряпать праздничные разносолы на жаркой кухне или ломать себе голову над тем, как разместить всех на ночлег и хватит ли постельного белья. Если со скотиной что и было не так, а экономка рассорилась со служанками, они ничего об этом не ведали. Отдыхали и могли пестовать свое здоровье да развлекаться без всяких там забот и хлопот.
Никогда не доводилось им так хорошо проводить дни. Г-жа Лагерлёф, приехавшая в Стрёмстад слегка осунувшейся и усталой, теперь пополнела, щеки цвели румянцем. Выглядела она лет на десять моложе и чувствовала себя соответственно. Мамзель Ловиса – корпулентная, неповоротливая и до того стеснительная, что в присутствии посторонних вовсе не открывала рта, – мамзель Ловиса похудела, похорошела и стала общительнее. Юхан с Анной завели среди стрёмстадской детворы множество друзей, и Юхан с таким огромным удовольствием ловил крабов, а Анна была так счастлива подружиться с несколькими девочками – дочерьми кондитера, которые всегда угощали ее карамельками, что ни тот ни другая совершенно не хотели возвращаться домой.
Что же до бедной хворой девчушки, то было незаметно, чтобы она набиралась сил и выздоравливала, впрочем, ее это нимало не тревожило, она чувствовала себя не менее счастливой, чем остальные. Все сложилось так, как она желала. Большая Кайса и она вновь стали неразлучными друзьями. Она командовала нянькой, а та баловала ее, как в первое, незабвенное время болезни.
Но так или иначе больше всех блаженствовал поручик Лагерлёф. В первую неделю его не раз потчевали строгими взглядами да резкими словами, когда он затевал разговор с каждым встречным, точно гулял по дороге возле Морбакки. Однако ж он не сдавался. Считал делом чести подружиться со стрёмстадскими обитателями. Да и те недолго сопротивлялись его обаянию. На губах суровых богомольных женщин мелькала улыбка, когда он встречал их на улице, ведь он заходил к ним в дом, расспрашивал о мужьях, хвалил детишек, не отказывался от приглашения выпить кофейку. На улице за ним частенько следовала стайка мальчишек, обнаруживших, что у него в кармане всегда полно медных монеток. С рыбаками поручик Лагерлёф завязал до того тесные приятельские отношения, что то один, то другой спрашивал, не желает ли он выйти в море ловить макрель. А все старики-капитаны, которые сидели дома и тосковали по морю, звали его выпить стаканчик грога на крохотной веранде и рассказывали ему, как, бывало, мотались по свету, попадая в опасные передряги.
Поручик Лагерлёф любил людей и хотел узнать, как им живется в этих краях, он не делал ни малейшего различия меж знатным и простолюдином, и предметов для беседы всегда имел в достатке, и выглядел добродушным и приветливым, – словом, не удивительно, что народ в Стрёмстаде весьма ему благоволил.
Но никто не станет утверждать, будто он знать не знал о своей власти.
В этом путешествии морбаккскому семейству вообще сопутствовала удача. К примеру, они повстречали старых добрых вермландских