думал, Алекс, – хорошего здесь ожидать не приходиться. Кругом сплошная тоска дремучая».
Он кожей ощущал, что каждый миг пребывания здесь – опасен, и нечто зловещее возможно вот-вот ворвется в его жизнь. Здесь не было ни каких-либо сооружений, ни человеческих толп, однако Алекс ощущал невидимое присутствие множества других. Вокруг него происходило нечто, что наполняло атмосферу движением, кто-то заставлял шуршать и гнуться траву, на почве появлялись неясные отпечатки и очертания. Все это выдавало присутствие многих. Алекс слышал неясные голоса, вздохи, тихий плач, причитания. Шуршание на почве в нескольких шагах от себя привело его в смятение, он крепко сжал рукоятку меча и был наготове. Кто-то невидимый шел прямо на него. Еще мгновение, и перед лицом Алекса кто-то вздохнул и женский голос горестно произнес:
– Доченька моя, если ты слышишь, прости меня, милая, любимая, я так скучаю по тебе… Я была холодна и жестока, ничего не хотела видеть и понимать!
Алекс отскочил в сторону, он понял, что шедшая на него, невидимая, женщина не воспринимает его совсем и уверена в своем полном одиночестве. Сам не понимая, отчего Алекс последовал за ней, а женщина продолжала:
– Я молилась о прощении, звала на помощь, искала выход, но здесь никого нет, только я… – Женщина остановилась и, по всей видимости, села на скудную траву, которая зашелестела и примялась. – Доченька, ты была скромна, а я думала, что ты скрытна и полна лукавства. Ты любила весь мир, а я ненавидела его. Простите меня птицы, звери – я не замечала вас, простите деревья, я бездумно ломала ваши ветви.
Алекс не услышал, скорее, почувствовал, что женщина беззвучно плачет, тоска великой покинутости охватила ее, она была предоставлена общению только с собственной душой. Алекс понял, что каждый, попадающий сюда, открывает смысл совершенного им на Земле зла и выпивает до дна чашу ужаса перед своими темными делами. Здесь ничего не отвлекает несчастного от бесконечного диалога с самим собой, пока совесть его не очистится и он не поднимется в миры просветления. Алекс покинул женщину и интуитивно устремился к свету, излучаемому скалами. Он шел к скалам и не представлял, как в этом необъятном темном мире он найдет одного единственного человека, который отдал свою сиайру демонам. «Нет, еще не отдал, – подумал Алекс. – И не отдаст, я не позволю! Но как я найду его, как узнаю?»
Неопределенность и неизвестность томили его, изматывали душу. Не прекращающиеся тихие звуки и голоса сбивали его с толку. Вскоре он устал воспринимать их, и звуки для него слились в монотонный гул. Почва под ногами становилась все тверже, все чаще встречались россыпи больших острых камней, а ноги Алекса проваливались в глубокие рытвины. Темно лиловый свет, отбрасываемый скалами, оставлял блики на огромных валунах и исчезал в глубоких оврагах. Он шел очень долго, зрение его потеряло остроту восприятия, он перестал различать особенности ландшафта, даже скалы казались похожими одна на другую. Несколько раз Алекс ощущал на себе чьи-то пристальные взгляды, слышал за спиной шаги, но, оглядываясь во мрак, никого