билет в кармане, подумал: может даже доказать, что к событиям сегодняшней ночи не имеет никакого отношения. Ему нечего бояться.
Сергей торопливо накинул плащ и направился в театр. Он вошёл в кабинет директора и остановился у порога. Кроме директора, у которого была очень надёжная по нынешнему времени немецкая фамилия, за его столом сидели двое: костлявый офицер в форме гестапо и молодой человек в штатском. Тот, что был в штатском, сидел боком к двери, держал перед собой бумаги, приготовившись писать.
– Имя, отчество, фамилия? – спросил он на чистейшем русском языке и повернул голову к Сергею.
Сергей глянул на него и…почти сразу узнал это прыщавое лицо. Штатский прищурился, явно пытаясь что-то вспомнить.
«В чём нашей жизни смысл?»
Старика Вагнера мучил ревматизм. Да не такой уж он и старик. Но болезни прямо-таки доконали. То руки-ноги не разогнёшь, то сердце прихватит, то застарелый бронхит выходит наружу надсадным кашлем. Потому и выглядит стариком, хотя ему ещё и шестидесяти нет.
Неделя ненастной погоды во второй половине августа с бесконечными дождями чуть не уложила его надолго в постель. Но время такое, что долго не улежишь. Не думал, не гадал он, что окажется «под немцем». Уже и пожитки собрали кое-какие с Аней, чтобы эвакуироваться, но тут вдруг она заладила: подождём да подождём. Вот и дождались. Не успели уехать.
Если правду сказать, трудно ему было уезжать из дома, где ещё дед с бабкой жили. Легко ли сказать, стронуться с места, бросить дом, всё нажитое и бежать куда-то, где у тебя не будет ни кола, ни двора… Плохо ли, хорошо ли, а он у себя дома. И руки целы, на кусок хлеба для себя и Анны заработает. Вот только боялся за неё: не будет ли ей худа от новой власти?
Похолодание, видать, и немецкому начальству не пришлось по вкусу. Вагнер сидел дома, когда в дверь постучали. Он выглянул в окно и увидал на приступке немецкого солдата. Вагнер перепугался, махнул Анне, чтобы спряталась у себя в комнате, и нехотя пошёл открывать (нешто не откроешь?).
– Ви есть Вагнер? – спросил солдат.
– Да, да, – заторопился Вагнер, – я, я…
– Ком, – кивнул солдат в сторону улицы.
– Но я ни в чём не виноват! – запротестовал Вагнер, с испугу совсем позабыв о немецком языке. – Я ни в чём…
– Нет бояться! – сказал солдат. – Ком! Дело.
– Ну, если по делу… Я сейчас. Сейчас… Вот только переобуюсь.
Анна с беспокойством выглянула из своей комнаты.
– Не волнуйся, доченька, это по делу.
– Какое там дело, папа! – встревожилась Анна.
– Нет бояться, – подтвердил солдат. – Дело.
– Папа, я с тобой!
Несмотря на протесты отца, Анна всё-таки пошла следом за ним и солдатом. Уже в пути подумала, почему он не перешёл на немецкий язык? Так было бы проще объясниться. Она и сама растерялась. А теперь вот жди, чем это дело кончится.
Солдат привёл Вагнера к военной комендатуре. Оставил у порога, велел ждать, а сам вошёл в здание, сказав что-то часовому. Анна, следовавшая всю дорогу за ними, бросилась к отцу. Пётр Фёдорович, отстраняя её рукой, просил:
– Уйди,