Борис Носик

Русский XX век на кладбище под Парижем


Скачать книгу

болезни и чувствуя приближение смерти, она по совету брата и друзей стала готовить его для публикации. Она закончила работу за две недели до смерти. В отличие от своей знаменитой предшественницы Марии Башкирцевой она не питала надежд на посмертную славу. Но ее написанный по-английски дневник о жизни в Берлине и Вене с 1940 по 1945 год потряс читателей. Он был издан на дюжине языков и стал бестселлером… Там была рассказана незаурядная, страшная история: жизнь среди бомб и смертей, Апокалипсис конца войны – в Берлине и в Вене, в двух шагах от германской верхушки… И главное – рассказчица, эта Мисси Васильчикова, она была незаурядной личностью. А для человека из нынешней России и вовсе существом незнакомым. Для нее нет русских, немцев, французов, евреев, шведов – есть хорошие и плохие люди, есть друзья, есть семья и есть жлобы. Нет границ (семья живет везде), а есть пристойная и непристойная жизнь, есть молодость, которая убегает так быстро, под бомбами…

      Как и Мария Башкирцева, Мисси ничего не написала, кроме этих дневниковых тетрадок, но уж эта-то книга… Читатели из разных стран, прочитав дневники этой молодой женщины, говорили: такого я не читал…

      Мисси ненавидела сатану Гитлера, но политика ее мало занимала. Как ни странно, политические рассуждения попадаются в июльской дневниковой записи 1943 года – именно там, где Мисси говорит о своей матери, о княгине Лидии Леонидовне. Приведу отрывок из этой записи, так как он может объяснить кое-что о поколении русских аристократов, упокоившемся под березами Сент-Женевьев-де-Буа…

      Один из немецких знакомых княгини Васильчиковой (граф Пюклер) написал донос на нее в гестапо: «Княгиня Васильчикова – подруга детства моей жены – настроена против нашей политики в России и критически отзывается о нашем отношении к военнопленным… Ее не следует выпускать из страны».

      Приведя это письмо в своем дневнике, Мисси считает нужным подробно объяснить, что же вдруг произошло с ее мамой:

      «Maman всегда была ярой антикоммунисткой, и это неудивительно, если вспомнить, что у нее два брата погибли в самом начале революции. Она придерживалась этой неколебимой позиции двадцать лет, и дело дошло до того, что даже Гитлер виделся ей в благоприятном свете, согласно принципу «враги моего врага – мои друзья»… в сентябре 1941 года она еще надеялась, что немецкое вторжение в Россию приведет к массовому народному восстанию против коммунистической системы: после чего с немцами, в свою очередь, разделается возрожденная Россия. Так как она не жила подолгу в Германии, ее нелегко было убедить, что Гитлер не меньший злодей, чем Сталин. Мы же с Татьяной… были свидетелями гнусного сговора между Гитлером и Сталиным, имевшего целью уничтожить Польшу, и мы из первых рук знали о немецких зверствах в этой стране… Но по мере того, как становилось известно о тупой жестокости германской политики на оккупированных территориях СССР и все больше становилось жертв, и там, и в лагерях русских военнопленных, любовь Maman к своей стране, усугубленная