вам скажу, что таких, как они, были сотни. Если они и причастны, то это ни в коем случае не умаляет заслуги советских ядерщиков, которые самостоятельно, независимо от американцев уже имели бомбу, кстати говоря, весьма отличавшуюся от их. Так, американцы выстреливали, как снаряды, одну массу в другую, и они, оставаясь вместе какие-то миллионные доли секунды, начинали выделять нейтроны, которые потом вступали в цепную реакцию. Наша бомба была смоделирована иначе – по принципу обжатия. Взрывы происходили внутри сферы и протяженность времени, когда критическая масса содержалась вместе, была длительнее, поэтому советская бомба превосходила американскую по КПД (коэффициенту полезного действия).
– Вы видели ядерный взрыв?
– Да, я был на первых и последующих испытаниях в 1949 году в Семипалатинске.
– Я читал, что Энрико Ферми, увидев подобное чудовище, не мог управлять своей машиной, а Оппенгеймера успокаивали психологи.
– У них потрясение было сильнее, чем у нас, потому что они впервые увидели в действии тот дьявольский агрегат. Он сработал! Когда знаешь, что эксперимент где-то уже удался, возникает ощущение вторичности. Эффект был очень сильный, но не ошеломляющий. Правда, все мы переживали: а вдруг осечка? Существовала небольшая вероятность, что взрыва может не быть. В связи с этим ходил анекдот: Берия имел список тех, кого следовало наградить, а кого посадить. Список был один.
Если говорить серьезно, то в отраслях, которыми руководил отец или курировал их, не было ни одного ареста или привлечения к следствию. Ни одного! Ситуации возникали, но отец не позволял трогать своих людей. Я поведаю вам одну такую историю. Иосиф Виссарионович получил информацию, что акад. Ю. Б. Харитон, впервые осуществивший вместе с Я. Б. Зельдовичем расчет цепной реакции деления урана и занимавшийся непосредственно механизмом бомбы, – английский шпион. Мой отец написал расписку Иосифу Виссарионовичу, что он, Лаврентий Берия, ручается за преданность акад. Харитона советскому строю и готов нести ответственность, если тот не выполнит возложенные на него обязанности. Эта расписка хранилась у Сталина до конца…
– Батоно Серго, расскажите, каким образом вы оказались среди создателей атомной бомбы?
– Непосредственно среди них я не был. Я работал несколько в иной области – в области создания систем управления ракетами, которые могли быть и были носителями атомных, а в дальнейшем – водородных зарядов. После того, как в 1942 году я побывал на Кавказском фронте, меня направили на учебу в Ленинградскую академию связи, где только начал формироваться факультет радиолокации.
– Это было целевое направление?
– Именно так. Я окончил эту академию в 1947 году, но уже с 1945 года занимался проектом системы управления крылатой ракетой и самой ракеты, предназначенной для поражения больших кораблей. К разработке этого проекта, который стал моим дипломным трудом, я приступил по собственной инициативе, но государственная комиссия рекомендовала его реализовать. Экспертная группа при Министерстве обороны, рассмотрев