пойти, так как, развернувшись, вижу нацеленный на меня арбалет, а над ним – уже знакомый глаз, тот же, что давеча подглядывал в дверь. Приехали.
– Маний, я тебя не узнаю в последнее время. Сдаешь, что ли?
– У него были слишком дерзкие глаза, шун Торр.
– Девка – дура, это ей не козочек беспомощных в партии бить! Что мэтр говорит?
– Ничего особенного, шун: рука, три ребра и селезенка. Через неделю будет снова скакать.
– Две. Две недели как минимум, скажешь Лирию. Это надо же додуматься! Никто не знает, что в голове у чужака. Как еще не убил дуру! Когда-нибудь она нарвется окончательно. Кто теперь будет учить его языку людей?
– Мисина, шун.
– Мм, хорошо, пусть попробует. А вообще, как тебе гость?
– Головы не потерял, сбежать не пробовал, убить Ланку тоже не старался – наоборот, оказал ей помощь. Мэтр говорит, довольно правильно.
Сухой смешок.
– Три ребра – не старался?
– Ничуть, просто так рисунок боя сложился. Вон Мишан с Кочуматом тоже – люди говорят, лучше пусть саблей рубанут, чем кулаком вдарят, так хоть какой-то шанс будет. Да и вы сами…
– М-да… Что там с Ланкиным кинжалом?
– Да вот…
Меня опять не убили. Выносившие девицу воины так зыркали в мою сторону, что становилось ясно, что они прямо-таки мечтают о любом сопротивлении. И дождались. Кинжал я не отдал. Что с бою взято, то свято. Со стороны это смотрелось смешно – босой человек в портках с одним коротким ножиком против четырех крепких мужиков в сплошном железе, вооруженных дубинками, короткими мечами и арбалетом. Но тут выбирать не приходилось. Согнешься сейчас – так оно дальше и будет. В итоге можно и до сверленых ложек докатиться.
Старший из воинов прогудел что-то в усы, типа «Мужик, не дури, давай сюда, а то порежешься», и протянул широкую ладонь. Я криво улыбнулся, перехватил железку обратным хватом другой рукой и стукнул себя в грудь кулаком. Мое. Тот прогудел еще раз, уже жестче – «Давай сюда, а то сам возьму». Пришлось скривить улыбку еще больше. Удар в воздух и снова в грудь – «Я взял, мое». При этом я старательно кособочился, якобы от боли в ребрах. Воин покачал головой, коротко бросил что-то остальным, и к нему присоединился еще один. Они шагнули вперед…
Когда я смог наконец подняться с пола, кинжал лежал не там, куда я бросил его в начале сшибки – не в углу под лавкой, а торчал в центре стола. Хорошо так торчал, душевно – могучим ударом он был вбит в столешницу по рукоять, прошив толстенную доску насквозь. А с понятием тут ребята, и нравы не слишком от наших отличаются. Надо понимать, и порядок навели, и кто тут хозяин продемонстрировали, и гостя уважили. Били со знанием дела, но беззлобно, для порядка. Кстати, натурные испытания показали, что голыми руками драться с людьми в кольчугах с гамбизонами, поножах из толстенной кожи и кожаных же сапогах с подошвой в два пальца, по разрушительному воздействию ничуть не уступающих хорошим берцам, практически бесполезно. Только