отец-лингвист умер до его рождения. Отчим-лингвист настоял на том, чтобы все члены семьи говорили с мальчиком только на определенных языкых. Сам отчим говорил с ним на английском, его отец, дедушка Стефана, – на норвежском, бабушка – на финском, мать – на венгерском, а ее мать (вторая бабушка мальчика) – на монгольском. Мальчик быстро сообразил, как разговаривать с каждым из родственников. Кроме того, отчим брал его с собой в поездки, и мальчик побывал в Германии, России, Аргентине, Турции. Поэтому к десяти годам он хорошо владел десятью языками. В университете он также изучил алтайские языки, языки Океании и Австралии. Стефан Вурм – автор атласа языков, находящихся на грани исчезновения. Его жизнь показывает, что даже в случае смерти одного из родителей при сплочении всей семьи развитие ребенка может быть весьма продуктивным.
Раннее понимание того, кто ты есть, – не обязательное условие детской одаренности. Порой люди весьма поздно приходят к осознанию своего предназначения. Джованни Белуччи впервые сел за фортепиано в 14 лет. Это удивительно, ведь считается, что необходимо обучать ребенка игре на инструменте до пяти лет. Масару Ибука утверждает, что до трех (но здесь не будем забывать, что сам Масару не играл ни на одном инструменте). Родные Джованни музыкой не интересовались. Однажды в школе он подошел к пианино, открыл крышку и нажал на несколько клавиш. Рядом лежали ноты – забытые кем-то 32 сонаты Бетховена. Он сам разобрался в соответствии клавиш нотам! Джованни утверждает, что видел ноты сразу в комбинации и играл, не понимая, как это делает. Через два года он поступил в Римскую академию Санта-Чечилия, сдав экзамены за музыкальную десятилетку лучше других. В 16 лет стал выступать с оркестром. Сейчас игру этого музыканта называют интеллектуальной и одновременно виртуозной.
Итак, у него ушло два года на освоение всех премудростей фортепианной игры! Возможно, когда обучение идет осознанно (у детей это не обязательно так), скорость освоения навыков повышается стремительно. Безусловно, такие истории противоречат представлениям о том, что родители должны настаивать на раннем развитии детей и как можно более раннем выборе профессии. Оказывается, что те, кто в силу обстоятельств не могут соприкасаться с инструментом рано, при желании осваивают его очень быстро. Важнейшим аспектом здесь является то, что отсутствие насилия над ребенком (в пять лет малыша нужно заставлять играть часами, тогда как в 14 подросток сам рвется к инструменту) не приведет к нарушению личностных установок. Тем не менее родители должны быть осторожны, поскольку это единственный пример высших достижений в фортепианном исполнительстве при позднем начале игры на инструменте. Все другие выдающиеся музыканты набирали свой багаж с весьма раннего возраста – от трех до пяти лет. Таким образом, мы выходим на важнейшую особенность гениальных людей. Они сами хотели часами заниматься на инструменте, чтобы добиться звука. Их никто не заставлял делать это силой.
Конечно, мы помним о Паганини,