кузнец есть Перунов сын, и ему не страшны отцовы небесные стрелы. Зато из руды, что добыта в означенном месте, можно такой меч выковать! Особливый меч, я тебе реку, которому все прочие не чета будут!
Утро после бурной грозовой ночи выдалось тихим и совершенно мирным. Щебет птиц и розовая дымка на восходе ещё не показавшегося солнца пробудили рудокопов, которые спали прямо на земле, завернувшись в свои плащи из рыбьей кожи. Рудослав, едва приоткрыв очи, сонно вытянул длань из-под плаща. Дождя не было. Умытая ночным ливнем земля была наполнена влагой, но чистое алое солнце меж тем уже выслало первые лучи из-за туманного виднокрая. Тряхнув головой, чтоб разогнать остатки сна, глава ватаги рудокопов встал и несколько раз со смаком потянулся своим сухощавым жилистым телом. Зачерпнув тёмными прокопченными дланями воды из чистой лужицы, омыл чело и ланита.
– Просыпайся, люд, – глядеть будем, чего нам повелитель молний ночью послал! – громко позвал он сотоварищей. Те стали с шелестом выпрастываться из-под своих плащей, что ежи из-под листвы.
Рудослав же поспешил к вырытым ночью ямам.
– Гляди, какая вода рудая! – радостно воскликнул он. – Давай, братцы, снимай дёрн!
– А я пока со стороны берега порою, тут ведь самые молоньито и были, – молвил старый рудокоп, подходя к срезу у воды, где торчали корни.
Некоторое время рудокопы сосредоточенно снимали верхний слой земли.
– Рудая земля пошла, тяжёлая! – воскликнул старшой.
– А у меня камни, копать тяжко! – расстроился молодой.
– Эге, да ведь ты рудные камни нашёл, Хлыст! Повезло новичку! Благоволит к тебе Отец Небесный, а ты боялся! – заметил старый рудокоп, и молодой расплылся в довольной улыбке.
– А ну-ка, Хлыст, сообрази костерок да завари травы доброй, чтоб силы прибыло для работы! – повелел Рудослав. Подкрепившись житным хлебом да вяленой белорыбицей, ватага принялась за прерванное дело.
Пошёл обычный нелёгкий труд по извлечению болотной руды. Не одну седмицу копали её, подсушивали, выжигали на кострах коренья трав да остатки торфа, мельчили, просеивали. Потом сбирали полученную железную зернь в короба и грузили на свои широкобокие лодьи.
Первую зернь в отдельном коробе привезли лучшему ободритскому кузнецу. Немногословный, среднего роста, с серебром в висках и пропаленном в некоторых местах кожаном фартуке, подошёл он к привезённой зерни, поглядел, потрогал рукой, набрал в длань и молча взвесил, определяя тяжесть. Потом перевёл взгляд глубоких очей на рудокопа.
– Речёшь, с того самого места, куда молонья ударила?
– Истинно, с того места, брат Ладомир, – кивнул Рудослав.
– Дак трижды ударила! – не сдержался Хлыст.
– Будет Болотный меч! – кратко молвил кузнец, повернувшись к высокому в добротной одежде знатному воину. И ушёл, более ни на кого не глядя и не проронив ни слова.
– Коль слово дал, точно сделает, – кивнул Рудослав знатному воину. – А лепше него никто и не сможет. Так-то, Добромысл!