довольно заурядно, – неспешно произнес кардинал-инкверент, – к тому же излишняя спешка приносит больше вреда, чем пользы. Не следует подпускать к овцам волка, но пастухам нужны собаки, а у многих псов волчья стать. Вам придется решить, кто перед вами – упорный еретик или же заблуждающийся, чью душу еще можно спасти.
– А также определить, является ли упомянутый суадит отравителем, – подал голос глава Протекты, – и почему он проживает отдельно от соплеменников.
– Я спрошу его.
Выходит, камнем преткновения стал какой-то отравитель, то ли лекарь, то ли виноторговец, то ли повар. Что ж, войны начинались и из-за меньшего. Повод найдется, было бы желание, а оно у Пленилуньи есть.
– Йона бен-Авнер, именуемый чаще Хоньо Бенеро, сорока трех лет от роду. – Торрихос шевельнул бумагами, раздалось змеиное шуршанье. – Суадит из Гомейсы. Семнадцать лет служил маркизу де Мадругана. После смерти последнего купил дом недалеко от Бычьего рынка, где и поселился. Некий Винсенте Камоса, доктор медицины и, по мнению Протекты, добрый мундиалит, утверждает, что Бенеро, не будучи христианином, изготовляет лекарства и пользует ими больных.
– Камоса с двумя свидетелями, подозревая бен-Авнера в том, что он режет живое тело, потребовали осмотра дома, – добавил от своих щедрот Пленилунья. – Суадит их не впустил, что является косвенным подтверждением его вины. Как известно, закон запрещает суадитам и синаитам прописывать и готовить лекарства, если они не одобрены врачом-мундиалитом. В отсутствие такового посредника изготовление лекарств карается наравне с торговлей ядами.
– Только если доказано, что суадит или же синаит пользует христиан, – уточнил Хайме, и Торрихос медленно опустил веки, благословляя подчиненного на бой, – если же врач занимается составлением зелий и лекарств, но не продает их христианам и не прикасается к телам христиан, его не в чем обвинить. Обещаю сегодня же заняться этим делом. Если Бенеро не был крещен, он не является еретиком, но обязан открыть дверь проповеднику.
Кардинал-инкверент пошевелился:
– Его святейшество учит, что богоугодны не чрезмерная строгость к виновным, но снисходительность, мягкость и сострадание. Он желает, чтобы раскаявшихся не преследовали и дали им все права, как будто бы они и не грешили. Возьмите письмо Камосы, прочтите его, а затем расспросите лично. Не торопитесь – дом Бенеро взят под охрану. Преступник, если мы имеем дело с преступлением, больше не причинит вреда и не исчезнет, как пресловутый дон Диего.
Глава 2
Плотный бровастый человек с вежливым равнодушием смотрел, как на его крыльцо поднимались дознаватели. Он не казался ни возмущенным, ни удивленным, хотя последнее было бы откровенным притворством. Если в доме торчат альгвазилы, жди гостей повыше и вспоминай свои прегрешения. Или недоброжелателей.
Во дворе, почуяв чужих, лаяли собаки – в отличие от хозяина они своих чувств к незваным гостям не скрывали. Псов было много: Бенеро в точном соответствии