с мужем, носившим эту фамилию и помещенным в сумасшедший дом. Пьер Кабанн установил, что она была замужем за Полем-Эмилем Першероном, работавшим в магазине продавцом, и что у нее был ребенок, который не то умер, не то таинственным образом исчез, когда начался их роман с Пикассо».
Как бы то ни было, все говорит о том, что некоторый жизненный опыт за плечами у Амели-Фернанды уже был. То есть, когда Пикассо обучался живописи в Барселоне и Мадриде и снискал определенную славу в своей родной Испании, она успела вдоволь «насытиться» супружеской жизнью с человеком, который был явно не совсем адекватным, а если сказать еще жестче – был гнусным подонком, какого и самой главной сопернице не пожелаешь.
С Фернандой Оливье Пикассо познакомился в 1904 году в Париже, куда только что переехал с тремя сотнями франков в кармане, тайно мечтая получить всемирную известность. На тот момент ему исполнилось двадцать три. У молодого живописца были темные волосы, сверкающие глаза, очень крепкое сложение и грубые черты лица. Короче говоря, он походил на красивое дикое животное.
Конечно, у него и до Фернанды случались «отношения» с женщинами, но это были либо дамы из барселонских борделей, либо легкодоступные натурщицы, мечтавшие о дополнительном заработке. Короче говоря, ничего серьезного, если не считать «дурной болезни», подхваченной Пикассо, от которой ему полностью удастся излечиться лишь через двадцать лет.
Биограф Пикассо Карлос Рохас по этому поводу пишет:
«Когда уже старого Пикассо спросили, в каком возрасте он познал женщину, художник едва заметно улыбнулся и молча протянул руку, показывая, что был он тогда от горшка два вершка».
Фернанда ворвалась в его жизнь подобно порыву горячего ветра. Она была необычайно красива, ее внешность вполне можно было бы отнести к идеалу начала прошлого века. Пленившись ее красотой, Пикассо сделал то, что сделал бы на его месте любой художник: он попросил Фернанду позировать ему. Так началась история их отношений.
В тот год Пикассо находился на исходе так называемого голубого периода и тяжело переживал смерть своего лучшего друга поэта Карлоса Касагемаса. Они вместе приехали в Париж – город любви и свободы. Эта-то любовь, конечно же неразделенная, и погубила Карлоса: он не вынес измены некоей Лауры Гаргальо, более известной как мадемуазель Жермен, и покончил с собой.
Сказать, что Пикассо был потрясен и подавлен случившемся, – это значит, ничего не сказать. Он оказался совсем один, без денег, без пропитания. Ему срочно нужно было кардинально «сменить обстановку», и красавица Фернанда подвернулась очень даже кстати. Пабло необходим был близкий человек. Не зря же говорят, что от любимой женщины нужна не правда, а поддержка. А еще говорят, что без женщин начало жизни мужчин было бы лишено поддержки, середина – удовольствий, а конец – утешения. Так вот, Фернанда, в конце концов, дала Пикассо и поддержку, и удовольствие, а в утешении он тогда просто не нуждался. Да и кто в нем нуждается, если нет и двадцати пяти…
В то время