и уронили на колени. Только тут стало понятно, как неудачно я появилась. Буквально в метрах двух от меня находилась массивная дубовая дверь, у которой стоял второй стражник, а в дверном проеме застыли две фигуры: здоровенный усатый бородатый дядька в мехах и лысый как коленка ушастый невысокий священник в черной рясе до самого пола. За дверью на стене пустой каменной комнаты играли отсветы пламени. Вряд ли это было жилое помещение.
Угораздило же меня появиться прямо в темнице, да еще и перед охраняемыми дверями какой-то пыточной.
– Я не чаровница! – пискнула я и тут же взвизгнула, потому что солдат снова больно дернул меня за волосы.
Внутри меня все сжалось от страха. Я поняла, что на сей раз влипла так крепко, что если выберусь отсюда живой, то мне страшно повезет. Девушка с рыжими волосами, в брюках, появившаяся из воздуха… да в Средние века и за меньшее сжигали.
– Искрено! Появила се е на ходнику. Прав ту, – произнес тот, кто меня держал. Второй стражник неистово закивал. Судя по глазам, испугала я его конкретно.
Священник еле заметно улыбнулся и положил руку на плечо бородатому, давая знак, что говорить будет он.
– Пошлите йо в камеро! Главна стварь е, не дай йи пьяче. Не дай йи воде!
– Кай? – переспросил стражник.
– Не дайте йи воде, сикер дахко побегне! – поморщившись добавил человек в рясе, и, повернувшись к бородатому, добавил: – Сам йо бом заслушевал.
– Как не давать воды? Я же умру от жажды! Я не буду побегнить! Не надо, мне на работу же – залепетала я, но второй стражник двинул мне в живот кулаком, и я захлебнулась воздухом. Мир для меня померк и скукожился в маленький шарик, который дикой болью разрывал меня изнутри. Стало невозможно ни думать, ни осознавать, что происходит вокруг. Меня куда-то тащили по каменным коридорам, скрипела дверь, а потом я упала и сильно со всего маху ударилась скулой о камень.
Боль отступала медленно и неохотно, а вселенная вокруг плавно обретала резкость. Постепенно я поняла, что лежу на каменном полу. Меня бросили в камеру – небольшую темную каменную клетушку два на два метра. Живот потихоньку проходил, но теперь болела и слегка кружилась голова. Видимо, знатно башкой приложилась.
Поморщившись, потрогала скулу. Наверное, там была приличная ссадина. На секунду я испугалась как же я с ней на работу-то заявлюсь… и тут же заревела. Дура я, дура! Какая работа?! Меня тут вообще скоро казнят!
Я тонула в жалости к себе, наверное, с полчаса, а может и больше. Воротник блузки стал мокрым от слез и мне постепенно стало холодно. Хотя из небольшой щели под потолком струился слабый свет, но создавалось впечатление, что я глубоко под землей. Стены не сложены из блоков или кирпичей, а монолитный камень, как будто эту клетушку вырубили прямо в скале. Вокруг царила абсолютная тишина. Пахло паленой тряпкой от факелов, которые чадили где-то за дверью, и гнилью. Время здесь текло непонятно. То ли час прошел, то ли всего десять минут, показавшихся вечностью.
Постепенно истерика