не помнила, как и с каким лицом ехала в лифте. Она не помнила зачем. Она даже не замечала обращённых на себя испуганных взглядов. Наверное, видок у неё был заоблачный. Ну да какая разница теперь! После изматывающего страстью и жарой лета по возвращении в Питер в ловушку захлопнул дождь. Показались изуродованные городом пейзажи с низкорослыми двориками, изъеденными пылью. И из жизни разом исчезли радость, красота и желание будущего – самая необходимая деталь. Утром не хотелось подниматься с широкой постели, заправленной простыми светлыми простынями. Не хотелось даже пить свежий кофе с булочкой. Не хотелось выбираться из квартиры под боль в мышцах и тяжесть в голове.
Она вышла на этаже Артёма. Внизу на необозримой высоте виднелись серая аскетичность городских построек и канал, пронзающий бетонную почву. Дверь с рассеянным видом открыл поджарый блондин.
– Где ты пропадала, мать? – грубовато разразился он.
Не дождавшись ответа, добавил:
– Сейчас не время. Скоро придёт жена.
Мира впилась в него мутным полузакрытым взглядом.
– Да плевать я хотела на тебя, на твою жену и на твоих чёртовых детей!
Артём молча смотрел на неё, напустив на себя лёгкий отголосок стали. Этим искусством он владел в совершенстве.
– Сейчас не время, – хрипло повторил он.
– Нет, сейчас самое время! – зло проговорила Мира.
– Слушай, она придёт с адвокатом по разводам.
Чёрт возьми, как она, Мира, выросшая на тех золотистых просторах под вечернее чтение истрёпанных народных сказок, могла скатиться до такого? Это не её жизнь, не её желания. Это лишь какая-то навязанная проклятая игра, которую она вела, до конца не понимая, насколько чужда этому. Всё расставил по местам Тим, фонтанируя жизнелюбием и новостями, только вот зачем? Может, и дальше стоило обманывать себя, имея шанс хоть на призрак благополучия, чем тушить предательскую боль выше желудка? Но, как бы она ни пыталась обманывать себя, чувство освобождения и даже лёгкой гордости за себя постепенно вырывалось из тусклых отсеков неосознанного.
– Да чтоб тебя… ты что, серьёзно думал, что мне не насрать на тебя? Откуда такое самомнение у блудливого козла? Твоё раздутое на пустом месте ЧСВ даже не забавно. Да я приходила к тебе только затем, чтобы выбросить из головы другого человека! Который лучше тебя в миллиард раз! А ты – просто ничтожество. Оболочка.
Она повернулась и резко зашагала прочь. В ответ ей не послышалось ни звука.
Мира припомнила, как от отчаяния, что Тим недоступен, продолжила погрязать в ничего не сулящих отношениях с жёстким женатым мужчиной. Но ей было плевать, Артём залечивал пошатнувшуюся от слепоты Тима самооценку. Они умело использовали друг друга, находя сладость в нарушении норм. На первых порах даже с ним создалось подобие сносной сопричастности. Свой быстротечный каркас романа она с раздражением бросала под нос Тима, а он вздыхал и уже иначе смотрел на неё. С отвращением ли, с осуждением? И Мира