месте не сиделось. По пути я вытащила сотовый и увидела две новые эсэмэски от Роджера.
«Время бритвы Оккама», – говорилось в первой.
Распашная дверь колыхалась, как крыло, и мое сердце понеслось бешеным галопом. Я села за кухонный стол и уперлась в него локтями. Оккам – идол Роджера. Не представляю, кто еще выбрал бы в идолы монаха-францисканца. Бритва Оккама – принцип, суть которого в том, что нужно искать простейшее объяснение, потому что оно почти всегда правильное.
Следующее послание гласило: «Если это ребенок твоей мамки, а она была беременна раз, какое тут простейшее объяснение?» Роджер никогда не стал бы расспрашивать меня в стиле Оккама, если бы уже не применил его принцип и не получил то, что считает ответом. Бритву он использует по-своему: объявляет свое объяснение простейшим и настаивает, что Оккам доказывает его правоту.
Я задумчиво пожевала губу и, когда наконец допетрила, набрала ответ: «Во блин!»
«Я не прв? – написал Роджер. – Кто ж ты, а?»
«Близнец? Меня Л. оставила, а другого закопала».
Ответ пришел через минуту: «Дура, тайный мертвый близнец не простое». А я вполне представляла себе такой вариант: мой близнец умер, Лиза в приступе родильной горячки закопала его во дворе, схватила меня и отправилась бродяжничать, чтобы забыть о маленьком мертвеце. Однако Роджер ничего не слал, а мой вариант был больше в духе сериала «Дни нашей жизни», чем простым. Да еще на каминной полке стоит распечатка моей сонограммы, и в Лизином пузыре я плаваю в гордом одиночестве.
Надо растормошить Роджера! «ОК, я не близнец. Тогда чо?»
На следующую эсэмэску Роджеру понадобилось больше минуты.
«Хочу кое-чо проверить. Отвлеки людей на задн. дворе».
«Как?»
«Пусть смотрят на тебя 1 сек».
«Не могу».
«Сможешь. Давай. Я спускаюсь».
Правда ведь спустится! Это же Роджер, неуловимый Роджер. Я вскочила, распахнула дверь черного хода, вытолкнула себя на задний двор и заорала:
– Эй, вы! Смотрите, смотрите сюда! На меня смотрите!
Наверное, я здорово изобразила истерику, потому что все впрямь на меня уставились – и шериф Уорфилд, и его помощник Джоэл, и Тайлер, и оба спеца по костям, динозаврьим и человечьим. Что сказать, я понятия не имела, а шериф Уорфилд, как назло, стоял в глубине двора и увидел бы, как Роджер спускается по лестнице. Пришлось орать дальше.
– Скорее на террасу! Ну!
– Мози, что-то с Лизой? – спросил Тайлер, выбравшись из кузова.
Все двинулись за мной, и из люка в полу «скворечника» тотчас свесились ноги Роджера.
– Мама в порядке, а вот я – нет! Со мной все не так! – еще громче завопила я.
А ведь это святая правда! Роджер тоже говорит, что простейшее объяснение всегда самое правильное. Перед моим мысленным взором возник одетый в коричневую рясу Оккам с кольцом волос вокруг бритой макушки. Босой и строгий, он спросил меня: «Если те кости – ребенок твоей матери, а она рожала всего раз, то кто ты, черт подери?»
– Мози, а что с тобой