сел в машину и достал телефон. Поступок должен быть неожиданным и наглым. В этом его сила и суть.
– Алексей Кириллович, добрый день, уважаемый! – и, не дав тому опомниться и сослаться на срочную занятость, продолжил с наивным напором: – Это что ж творится-то? Никто ничего не может. Адвокат этот, он же – законченный наркоман, лыка не вяжет! Мычит… Чего-то про тетку свою нес, это судья которая, да? Я так его и понял – Санаева! Вас приплел! Мол, взяли вы его, дурака, за глотку и пригрозили, ну, надо же! Слушайте, уж если я бы и решился в чем-то вас подозревать, то уж никак не в подобном идиотизме! – Турецкий раскованно расхохотался, рассчитывая и на ответную реакцию, и услышал мелкий смешок – все правильно! – Нет, ну, слушайте, просто полный отпад! И вот в этой связи, вы уж извините мою настойчивость, я вынужден снова просить вас об очередном одолжении: помогите мне встретиться с осужденным, – ни от кого ничего не добьешься! Судьи – нет, адвокат – мычит! Я думаю, это уже последняя моя просьба, мне ведь тоже неохота отрывать вас от дела своими дурацкими жалобами…
– А что у вас за срочность такая, Александр Борисович? Ну, подождите немного, появится судья и решит ваш вопрос в два счета, все-таки это – по ее ведомству…
– Да я хочу побыстрей избавиться от этого маразма! Нет, но этот ваш адвокат – он же настоящий феномен! Между нами, его что, сама Санаева, что ли, на свой процесс и назначила? Я так из его слов понял. Это ж – ни в какие ворота! Нет, я понимаю, своя епархия, ворочу, чего хочу, но есть же элементарная законность! Я ему так прямо и сказал вот только что: сам по себе этот факт уже является вопиющим нарушением служебной этики! Ну, прямо роскошная иллюстрация к докладу верховного судьи на очередной сессии!
– Нет, Александр Борисович, я уверен, что все это не так, как вам представил адвокат. А что он того… это, к сожалению, прискорбный факт, никуда не уйдешь от этого. М-да… Но ведь никто, наверное, и не захотел включаться в процесс, вот, в чем беда, наверное, тогда и назначили первого, кто под руку подвернулся. Конечно, совершили ошибку. Надо исправлять, согласен. Так вы-то чего хотите, встретиться с этим… с Калужкиным? А кто мешает? Поезжайте в следственный изолятор, а я уж позвоню им и попрошу оказать вам содействие. Поверьте, мне прискорбно слышать от вас подобные оценки, но ведь, недаром говорится, что со стороны всегда виднее. Так что нет проблем, рад помочь. Всего доброго, – заторопился он и положил трубку.
«Ага, прискорбно ему! Ну, сукин сын!.. Крепко его тряхнуло с наркоманом – не ожидал удара с этой стороны. Сразу подобрел. Интересно, что они теперь с ним сделают? Выгонят? Уберут? И судье хороший подарок, а то развели тут, понимаешь, хозяева жизни… Интересно бы послушать, как станет оправдываться перед ними наркоман? Зато нет у них проблем, хорошо живут…».
Калужкин имел вид опустившегося бомжа, у которого отсутствовали какие бы то ни было жизненные перспективы. Более того, показалось, что этот крупный, совсем не старый мужик окончательно простился со всем своим прошлым, с людьми, с Катей и Петенькой,