просто не представляешь, что там сейчас творится, – продолжал нагнетать Кравцов. – А тут у тебя все перспективы. Ты отличный спортсмен и лучший стрелок. Отличник боевой и политической подготовки… Словом, я тебя еще раз прошу подумать о возможности остаться на сверхсрочную. Я дам рекомендации. У нас как раз на заставе старшина собрался переводиться в отряд. Что скажешь?
– Я подумаю, товарищ капитан, но, если честно, мне хочется попробовать этой новой жизни, – честно ответил Леха.
– Это ничего, – не сдавался зампобою. – Можешь съездить домой, посмотреть, попробовать, а потом вернуться.
Поезд неторопливо тронулся, нехотя прощаясь с небольшим, утопающим в зелени вокзалом.
На вокзале южанки в слезах
Говорят: оставайся, солдат.
Но ответит солдат:
Пусть на ваших плечах
«Молодых» наших руки лежат.
Дембель из компании теперь уже бывших солдат Советской армии хрипло пел глуповатую и не слишком складную песню:
Уезжают в родные края
Дембеля, дембеля, дембеля.
И куда ни взгляни
В эти майские дни —
Всюду пьяные ходят они…
Дни были уже совсем не майские. Те, кому посчастливилось дембельнуться в мае, давно с головой окунулись в гражданскую жизнь, потихоньку отвыкая от дурдома армии.
За окном поезда, на удивление чистым, колыхался жаркий июльский вечер. Что ни говори, а и дембеля-шурупы, как презрительно называли служащих Советской армии пограничники, и стоящий в коридоре у окна старшина-пограничник, прилично задержались с возвращением домой.
Вокзал исчез в темноте за хвостом зеленой змеи поезда, а пограничник все стоял, задумчиво глядя в окно. Когда-то, двадцать лет назад, он уже был в этих местах. Правда, тогда всего лишь грудничком. Тем удивительнее было то, что он сохранил какие-то смутные и странные пятна детских воспоминаний. Отдал два года жизни этому дикому и прекрасному краю сейчас. Краю, где иногда при виде ночного неба или багряного заката в горах наваливался на него сонм видений, неясных, как отголоски многих прочих жизней, как те сны, которые в последнее время очень часто ему снились. Хоть книги пиши. Правда, вполне логичное объяснение всему этому у Лехи было – последствия травм, полученных до армии.
Чудна́я все-таки штука жизнь, сплетающаяся из ниточек событий – то разбегающихся прочь, словно навсегда, то вновь соединяющихся в тугой косе бытия.
За окном стало совсем темно. Это поезд добрался до приграничной зоны и мчался теперь вдоль узкой реки Аракс, несущей в Каспий грязно-бурые, непрозрачные воды.
Со стороны тамбура хлопнула дверь, и Леха обернулся на звук. Двое погранцов с короткими «калашами» обходили состав. Обычный наряд сопровождения поездов.
– Привет, брателло! – кивнул один из них, с лычками младшего сержанта на камуфляже. – Домой?
– Привет! – ответил Леха. – Домой.
– Пошли