я жестко, – между визитами Маркуса!
Он тяжело вздохнул, посмотрел на меня исподлобья.
– Хорошо. Я с тобой, брат паладин. Это сумасшествие, но погибнуть за других людей – угодно Творцу.
Брат Смарагд сказал пылко:
– И я!
– Считайте и меня, – сказал Жильберт. – Мне всегда казалось нечестным спасаться, когда все люди на земле погибнут.
Гвальберт пробормотал с иронией:
– Думаю, Господь зачтет, что мы могли спастись, но предпочли остаться с грешными людьми, которым безуспешно несли свет и просвещение. Брат паладин, как ты видишь это самое сопротивление Маркусу? Что мы вообще можем сделать?
Я перевел дыхание, крохотный шажок сделан, заговорил как можно убедительнее:
– Для выживания все средства и методы хороши. В моем королевстве, когда отбирают самых лучших бойцов для важнейших боев, заставляют проползти по канавам, заполненным нечистотами. Кто отказывается или не выдерживает, того возвращают в ряды… простых воинов.
Гвальберт поморщился.
– Жестко, но… оправданно. Рыцари, понятно, отказываются.
– Потому им нет места в будущем, – сказал я. – А мы должны хвататься за все, что может помочь в борьбе с Маркусом. Я уже говорил с некоторыми иерархами церкви… Они с пониманием отнеслись, что надо привлечь к сражению всех колдунов, магов и волшебников, а также всех тех, кто все равно обречен на гибель: троллей, эльфов, огров…
Я услышал потрясенный «ох», но не сводил взгляда с Гвальберта, он здесь самый авторитетный, а его явно корежит при упоминании, что придется кооперироваться с проклятыми магами.
Он долго хмурился, сопел, морщился, наконец проговорил тяжелым, как горы, голосом:
– Давайте отложим до утра. Днем, если будет возможность, переговорю еще кое с кем. Выясним…
Он замолчал, раздумывая или подбирая слова, я пришел на помощь:
– Что именно можем сделать?
Он огрызнулся:
– Мы ничего не можем! Только отыскивать тех, кто готов хоть что-то делать…
Брат Смарагд поднялся первым, голос его звучал достаточно бодро:
– Я переговорю с братом Анселем и братом Райнеком.
– А я с самим отцом Леклерком, – сказал Гвальберт; я понял по его тону, что этот самый отец Леклерк и есть глава оппозиции или одна из ключевых фигур.
Глава 4
Бобик поднял голову, взгляд внимательный, я сообщил, что все в порядке, проветриться выходил, а что ночь – неважно, лег на ложе не раздеваясь и закинул ладони за голову.
И все-таки сон не идет. Я вспомнил, что в монастырях жизнь не замирает ни на минуту, ночные бдения здесь в ходу и приветствуются, облачился в доспехи, сверху надел оставленную для меня монашескую рясу, надвинул капюшон поглубже на лицо и вышел из кельи.
Монашеское одеяние просто идеально для шпионов и убийц: никто не видит твоего лица, а под широкой рясой можно спрятать целый арсенал.
В доспехи влез вовсе не потому, что чего-то опасаюсь, просто надо отстаивать свои привилегии, которые хозяева всегда