что пришел на подмогу Алексею Корнеичу!» Лисицын, щурясь, поглядывал то на Алексея, то на Ульяну. «Ну, что? Каков он, Марей-то Гордеич? Не зря я вам столько о нем расписывал!»
– А не приходилось вам, Марей Гордеич, слышать насчет поисков захороненного золота на правом берегу Таежной, около Синего озера? – спросил Алексей, пытаясь проверить свои подозрения относительно того, не спутал ли старик Орлиное озеро с Синим.
Но старик словно не слышал вопроса. Он схватился вдруг за голову и, покачиваясь из стороны в сторону, застонал:
– Ой, снег, снег!
Все удивленно переглянулись и посмотрели вверх. На небе не было ни одной тучки. Освещенное солнцем, оно ласково голубело над обширной землей Улуюлья. «Откуда он снег почуял? Что-то тут не то», – подумал Алексей.
– Шум во всем теле, шум. Пойду полежу, – сказал Марей и тяжело поднялся с толстого соснового чурбака. Он шел в избушку тихими, неверными шагами.
Алексей взглядом проводил его и вспомнил наблюдение одного писателя: если не скудна душа человека, то мысль скроет рубцы времени на лице. И только спина выдаст их. Годы ложатся на нее тяжким грузом.
– Ты приезжай к нам на недельку. Он много еще порасскажет о чудесах Улуюлья. Ведь ты смотри, как он помнит обо всем, – предложил Лисицын учителю, вернувшись из избушки, где он помог Марею лечь на нары.
– Это верно, дядя Миша. Я даже забыл о всех своих злоключениях, – ответил Алексей.
– Вот что, Уля, – вдруг, как бы спохватившись, сказал Лисицын, – сходи-ка вон со Станиславом на курью. Там я жерлицы расставил, надо их посмотреть. Вчера вечером сильно щуки играли.
– Ладно, тятя, сбегаем. – Ульяна протирала полотенцем чашки. Она сложила посуду в большой таз и поставила его на полку под навесом из еловой дранки. – Пошли, Станислав! – скомандовала она.
Станислав не спеша поднялся. Гримаса на лице передала его состояние. Он готов хоть куда идти с Ульяной, но сейчас, наверное, он с большим удовольствием остался бы здесь послушать, о чем будут разговаривать Алексей с Лисицыным. Ульяна кинула на него недовольный взгляд. Он замотал головой и пошел вслед за ней, оглядываясь.
Алексей понял, что Лисицын неспроста спровадил Ульяну и Станислава, и, когда те скрылись за деревьями, спросил:
– Что думаешь, дядя Миша, о выстреле в осиннике?
– Надо, Алеша, глядеть в оба. По-моему, кто-то из Притаежного поперек твоей дороги решил встать. Охотников подозревать не приходится, у них против тебя ничего быть не может… – Помолчав, Лисицын добавил: – По коню не страдай. Школе животину какую-нибудь купить придется. Иначе к суду потянут. Если деньжонок сам не насобираешь, я добавлю. Нынче по насту мы с Улей славно промышляли.
– Спасибо, дядя Миша! А глядеть придется. Раньше мне такое и в голову не приходило.
– Я тоже дураком-то не буду. Прислушаюсь, пригляжусь к людям, авось что-нибудь и всплывет, – сказал Лисицын и вдруг, меняя направление разговора, особо доверительным тоном спросил: –