себе, в возможности, все Божественные дарования, которые открываются в нём в то или иное время, смотря по тому, насколько он очищает себя и становится достойным действования в нем даров Божиих, за исключением, впрочем, одного лишь Божественного священства. Ибо оно, как особенный дар и исключительное дело Божие, даётся рукоположением. И никто, хотя бы даже чудотворец, не совершит без рукоположения ничего священнического.
Тогда как совершать исцеления, и пророчествовать, и быть чистыми по телу и мыслям, и вести жизнь истинно девственную, и молиться постоянно и неотступно, и пламенеть, и одушевляться Божественной любовью, и удостоиваться Божественных озарений и откровений священных, и таин, и созерцаний Небесных, и делаться почти подобными Ангелам – всего этого и без рукоположения, по благодати крещения и миропомазания многие имели возможность достигнуть и достигают, и удостаиваются всего этого. Но довольно об этом.
Перед помазанием, после крещения, когда крещаемый облачится в одежду, которая благословляется архиереем, он возносит благодарение Богу, прославляя Его за спасение возрождённого водою и Духом. Потом молится о том, чтобы Господь удостоил крещаемого святого помазания и через него – дара и освящения Божественного Духа. Ибо через божественное миро крещаемый является святым и запечатленным Христу, предметом попечений для Ангелов, а для врагов неуловимым, если только будет бодрствовать.
Молится также священник и о том, чтобы крещаемый сподобился причастия Таин и не был уже чадом плоти, но чадом Царства Божия.
После помазания – я разумею всесвятое миро – архиерей постригает крестообразно волосы на голове крещаемого, отчасти в знак того, что главой своей он имеет Христа и что должен молиться с непокрытой головой, как и Павел учит[74], а вместе с тем – полагая на нём как бы некую печать. Потому и постригает крестообразно, чтобы крещаемый отверг всякий лишний помысел. А поскольку и каждый верный должен удаляться от всего лишнего и не необходимого, постольку и монахи постригаются так же.
Кроме того, волосы крестившегося приносятся Христу как начаток и жертва от человеческого тела, ибо они – словно бы воскурение <фимиама> от всего тела.
Потом крещеный, помазанный и постриженный облекается в хитон и принимает на голову кукуль, называемый также шлемом: первый – в знак незлобия и детской невинности и чистоты, а второй – в знамение покрова Божия и хранения чувств (ибо большая часть чувств сосредоточена в голове). Затем он надевает поверх белую одежду, называемую также анаволий, как символ Божественного Света и ангельской чистоты, ибо крещёный стал сыном света и всецело нескверным и чистым.
Приняв таким образом благодать через священнодействия, он стоит перед купелью и, если достиг разумного возраста, сам держит свечу в знак и во славу Божественнейшего Света. За младенца же свечу держит восприемник.
Между тем церковные песнопевцы поют Елицы во Христа крестистеся.