шутке.
Он не разжимает руку. Теперь он видит ловушку и понимает, в какой опасности оказался. Он может только ждать, пока им не захочется освободить его из опасного положения.
Но хоть и набирается терпения, однако не молчит.
– Трусы! – восклицает он. – Все вы трусы! И я вас всех заставлю отвечать за это; вот увидите!
– Ну, ну, ниггер! – отвечает Брендон. – Не говори так, или мы тебя вообще не отпустим. Будешь повешен в лесу за то, что слишком много говорил. Какая красивая виселичная пташка! Послушайте, парни! А не позвать ли девушку, чтобы посмотрела на него? Она поможет ему выбраться. Ха-ха-ха!
– Ты пожалеешь о своих словах, Альфред Брендон, – произносит молодой человек, чувствуя, что силы его оставляют.
– А ты будешь повешен, повешен, ха-ха-ха!
Одновременно со смехом охотничья собака, бегавшая на краю поляны, резко залаяла, и ее лай подхватили все остальные, лежавшие у костра. В то же мгновение послышалось фырканье, такое понятное слуху любителей охотников.
– Медведь! Медведь! – закричали все, и тут же в зарослях показался и сам медведь.
Через мгновение собаки окружили его, некоторые уже вцепились в задние лапы. Охотники схватили ружья, вскочили в седла и поскакали, забыв обо всем.
Не прошло и двадцати секунд после первого лая, как на поляне не осталось ни души, кроме той, которой теперь угрожала самая реальная опасность расстаться с телом.
Молодой охотник остается висеть – в одиночестве!
Глава IV
Вынужденное самоубийство
Да, молодой охотник остается висеть один; он висит на руке, но скоро будет висеть на шее.
Боже! Неужели нет выхода? Нет надежды на спасение из этого опасного положения?
Самому ему кажется, что надежды нет. Он чувствует свое бессилие. Его левая рука привязана к бедру, и ремень нельзя ни растянуть, ни порвать. Изо всех сил он пытается повернуть запястье в разных направлениях. Усилия его тщетны, все кончается только тем, что он режет кожу.
Правой рукой он ничего не может сделать. Он не смеет оторвать ее от ветки. Не смеет даже чуть расслабить хватку. Это все равно что повеситься.
Но, может быть, вскинуть ноги и подняться на ветку? Мысль кажется подходящей, и он пытается ее осуществить. Пытается раз, два, три – все попытки безуспешны. С обеими руками это было бы легко. И даже с одной, но раньше. Слишком долго он напрягал руку, и теперь видит, что его усилия лишь приближают конец. Он отказывается от своего намерения и снова повисает вертикально.
Может, что-то услышит? Он прислушивается. В звуках нет недостатка. Вдалеке лают собаки: то хором, то отдельными резкими рычаниями, когда медведь поворачивается к ним; ревет сам медведь, его рев смешивается с треском стеблей, через которые он пробирается; слышны крики охотников.
– Люди ли они? – спрашивает себя тот, кого они оставили. – Неужели они бросили меня, предоставив такой ужасной смерти?
– Да, это так, – отвечает он сам себе, слыша, как затихают в лесу звуки охоты. – Да, они меня оставили, – повторяет