стирки, и никто не шелестел страницами журнала. Джаспер Гвин подумал, что можно попытаться объяснить. Он рассказал Тому Брюсу Шепперду, что ему нравится выстраивать в ряд слова и чеканить фразы точно так же, как могло бы нравиться хрустеть пальцами. Он это проделывает в уме, в замкнутом пространстве мозга. Это успокаивает.
– Фантастика! Еду к тебе, ты наговариваешь, я записываю на пленку, книга готова. Ты не первый изобрел такую систему.
Джаспер Гвин объяснил, что это даже не истории, а фрагменты, без начала и конца – хорошо, если их хотя бы можно назвать сценами.
– Гениально. Уже придумал название. – Лучше не говори.
– Сцены из книг, которых я никогда не напишу.
– Зачем сказал?..
– Не уходи никуда: сейчас кое-что улажу и приеду.
– Том.
– Да, дружище.
– Кто эта девушка, такая элегантная?
– Ребекка? Новенькая, работает как зверь.
– Чем она занимается, когда не носит сотовые телефоны по прачечным?
– Учится – с чего-то надо ведь начинать.
В том, что он бросил писать, подумал Джаспер Гвин, его огорчает одно: нет больше никаких причин работать с Томом Брюсом Шеппердом. Однажды, подумал он, Том перестанет преследовать его телефонными звонками, и это будет гнусный день. Может, следует ему об этом сказать? Прямо тут, в прачечной. Потом он придумал кое-что получше.
Закрыл сотовый и жестом подозвал толстуху – хорошо воспитанная, она отошла на несколько шагов. Заметил, что лицо у нее очень красивое, а недостатки фигуры она пытается скрыть, удачно подбирая одежду. Спросил, не могла бы она передать послание для Тома.
– Разумеется.
– Будьте любезны, передайте, что мне будет его не хватать.
– Разумеется.
– Я хочу сказать, что рано или поздно он перестанет доставать меня всюду, куда бы я ни пошел, и я почувствую облегчение, как будто в комнате работал холодильник и вдруг заглох; но и ту же неизбежную растерянность – вам, наверное, такое чувство знакомо, когда вы не уверены, что справитесь с наступившей внезапно тишиной, и, скорее всего, не достигнете ее высоты. Как, понятно?
– Не вполне.
– Хотите, повторю?
– Хорошо бы записать.
Джаспер Гвин покачал головой. Слишком сложно, подумал. Снова открыл сотовый. До него донесся голос Тома. Как эти штуки работают, ему никогда не понять.
– Том, помолчи минутку.
– Джаспер?
– Я хочу кое-что тебе сказать.
– Выкладывай.
Он сказал. Насчет холодильника и всего остального. Том Брюс Шепперд закашлялся и на несколько секунд умолк, чего с ним никогда не случалось.
Потом девушка ушла, чуть вразвалку – так ходят все толстяки; но на прощание улыбнулась Джасперу Гвину, одарив лучистым взглядом, сверкнув белоснежными зубами между великолепно очерченных губ.
8
Все-таки зима в этом году ему показалась никчемно длинной, и то, что он просыпался ни свет ни заря, лежал без сна и глядел в темные окна, стало уязвлять его.
Однажды холодным и дождливым днем он обнаружил себя сидящим с номерком в руке перед дверью