услышал стук в стену. Это стучала мама, еще не поднявшаяся с постели.
– Рано, Булле! – крикнула она. – Только восемь. Мы спим.
Она всегда говорила «мы», хотя в спальне была одна. «Мы ложимся спать, мы приготовим кофе». Как будто папа не умер. Он все еще был там, при ней. Хранился в маленькой коробочке, которую она иногда брала в руки, когда Булле не было рядом. Совсем миниатюрный папа, похожий на того папу, какого Булле видел на фотографиях. Миниатюра – это что-то очень маленькое. И это очень хорошо ему подходило, потому что Булле был самым маленьким из всех мальчиков, каких ему когда-либо приходилось видеть.
Он спустился вниз на кухню и стал завтракать. Хотя они переехали только вчера, Булле нашел все, что ему было нужно, потому что они переезжали много раз и он знал, куда мама все кладет. Тарелки в левый шкаф, столовые приборы в верхний ящик, а хлеб в нижний.
Только он хотел откусить толстый кусок хлеба с копченой колбасой, как хлеб исчез.
– Как поживает наш лилипут? – поинтересовалась Ева и вонзила зубы в кусок хлеба, в который Булле планировал вонзить свои.
Ева была сестрой Булле, и она всегда либо скучала, либо злилась.
– Ты знаешь, что бойцовый пес – самая глупая в мире собака? – спросил Булле. – Настолько глупая, что, отнимая пищу у карликового пуделя, не знает, что попадает в ловушку.
– Заткнись, – сказала Ева.
Но Булле не заткнулся:
– Если карликовый пудель знает, что бойцовая собака унюхала его хлеб с колбасой и бежит отнять его, он намазывает на хлеб слизь от слоновых улиток.
– Слоновых улиток? – фыркнула Ева, бросив на него подозрительный взгляд.
К ее большому огорчению, Булле прочитал много книжек и знал такие вещи, о каких она и не подозревала. Поэтому Ева никогда не была уверена, выдумал что-то Булле сам или же прочитал в своих дурацких книжках. Эти сведения могли содержаться в той книге, которую Булле очень любил читать, – толстой старинной пыльной книге, оставшейся после дедушки, которая называлась «Животные, которых, на твой взгляд, лучше бы не было».
– Как, ты не видела слоновых улиток? – воскликнул Булле. – Посмотри в окно. Их там навалом на лужайке. Толстые жуткие звери. Если сжать их между двумя книгами, из них начинает вытекать желто-зеленая слизь, как из носа у людей, заболевших пекинским гриппом третьей степени. Нет ничего хуже соплюшек от пекинского гриппа третьей степени. Если, конечно, не считать слизи от слоновых улиток.
– Если ты будешь издеваться, то попадешь в ад, – пробормотала Ева и попыталась заглянуть под кусок колбасы.
Булле соскочил со стула.
– Было бы классно, если бы у них здесь был школьный оркестр, – сказал он. – Я смог бы играть на трубе.
– Ты никогда не будешь играть ни в каком оркестре! – крикнула ему Ева. – Кому нужен трубач такого роста, что его не видно из-за большого барабана? Ни в одном оркестре нет такой маленькой униформы!
Булле надел в коридоре крохотные башмаки и вышел на лестницу, встал в позу, крепко сжал губы, приложил