про портрет в кабинете одного особо недоверчивого и про другие шалости бурной юности, не хотела превращать заседание Совета в посмешище, а теперь, похоже, его придется превратить в побоище! Неужели необходимо кровопролитие, чтобы что-то кому-то доказать? Тьфу, что за пакостные мысли? Нужно будет потом перекинуться в волчицу, и желательно где-нибудь в лесу, а то действительно не выдержу и кого-нибудь загрызу.
«Кровопролитие… Эль, прости, это единственный способ отбросить все сомнения!» – мысленно передал мне Марк извинения, а также то, что он собирался сделать. Я только мысленно вздохнула, понимая, что он прав. Крайние случаи требуют крайних мер.
Ни старейшины, ни другие присутствующие в зале ничего не успели понять, а только лишь повернулись, когда Марк тихонько кашлянул и, дождавшись, когда взгляды присутствующих обратятся к нему, в следующую секунду резко опустил правую раскрытую ладонь на подлокотник трона. Края подлокотников были украшены бронзовыми фигурами пегасов, крылья которых были подняты, словно они пытались взлететь, но застыли на месте, оставив крылья поднятыми в самой верхней точке, они практически соприкасались друг с другом. Острые концы крыльев бронзовых фигур пробили ладонь Марка насквозь, но тот даже не поморщился, лишь как-то отстраненно смотря на всполошившихся старейшин. Первым со своего места вскочил Дориэль с взволнованным полувоплем:
– Ваше высочество, что вы делаете?!
– Доказываю правдивость своих слов и слов моей сестры, – спокойно ответил Марк, снимая ладонь с бронзовых крыльев. По ножкам трона на мраморный пол струилась кровь, но Марк, не обратив на это внимания, спокойно встал. – Раз вы не верите словам, значит, поверите действиям.
И вот тут-то все соизволили обратить внимание на мою скромную персону, несколько бледную и истекающую кровью. Правая ладонь, пробитая насквозь, невыносимо болела острой, режущей болью, от которой слезы наворачивались на глаза. Но, упрямо сжав зубы, я вытянула вперед руку, с огромным трудом стараясь сохранить невозмутимое лицо. Руку от кончиков пальцев и до плеча пронизывала боль, но я не подавала вида, смотря, как медленно ко мне подходит Тиранэль. У эльфов болевой порог ниже, да и мне приходилось терпеть боль от ран посерьезней, будучи ранхаром, но сейчас мне было не столько больно, сколько обидно от того, что моим словам не верят. Да и эта физическая боль по сравнению с душевной, что мне приносят мысли о Шайтанаре, – ничто.
Осторожно взяв в руки мою кровоточащую ладонь, эльф внимательно ее осмотрел со всех сторон, глубоко при этом вдохнув запах крови. Да настоящая рана, настоящая, отпусти уже, изверг, больно же!
Но отпускать он ее не собирался, а, наоборот, попробовал вылечить. И естественно, ему это не удалось!
– Латриэль, – негромко позвал Тиранэль.
Рыжеволосый эльф понял все без слов и, быстро спустившись по ступеням, занялся лечением руки Марка. Рана и на моей руке начала затягиваться, правда, существенного облегчения это не принесло – боль в лучшем случае пройдет только к вечеру.