на званых вечерах. Наверное, все время гадаете, что имел в виду ваш собеседник, когда просил передать соль.
Ратлидж рассмеялся.
– Почему вы решили пойти в полицию? Почему не стали адвокатом, если уж вам так не терпелось вершить правосудие?
– Мой отец – адвокат. Я думал пойти по его стопам, но вскоре понял, что отцовская стезя мне не подходит.
Им принесли жаркое. Рассел жадно посмотрел на блюдо.
– Я такой голодный, что готов съесть даже стол. Но как же трудно стало глотать! – Он обмакнул в соус корочку хлеба и попробовал. – О да, помню, почему мне всегда так нравился здешний соус!
За едой они говорили о самых разных вещах; Ратлидж дождался, пока они доели десерт, и спросил:
– Почему вы решили обратиться в полицию лично? Можно было, например, написать признание и распорядиться, чтобы его вскрыли после вашей кончины… – Когда-то он знал убийцу, который именно так и поступил.
– Вижу, полицейский вернулся! Если бы не он, мы с вами могли бы подружиться. Ладно, мне кажется, ответ на один вопрос вы заслужили. Мне показалось, что признаваться во всем задним числом – трусость. Наверное, меня все же воспитали богобоязненным, и я понимаю, что дело не в одном признании. По-моему, куда справедливее не только признаться, но и покаяться при жизни.
– Ну и как – полегчало после того, как вы сняли тяжесть с души?
Рассел нахмурился:
– Знаете, я думал, что мне полегчает. Я ведь очень долго хранил свою тайну, по крайней мере, мне так казалось. Я набрался храбрости и пришел в Скотленд-Ярд, пока еще в силах ходить; приход к вам стал для меня своего рода испытанием на прочность… Испытанием моей силы духа. Но все вышло… не совсем так, как я ожидал.
– Вам было бы легче, если бы я надел на вас наручники и бросил за решетку? А может быть, вы хотели, чтобы вас повесили?
– Предпочитаю смерть не через повешение, хотя все лучше медленной пытки, которую я терплю сейчас. Наверное, отчасти мне все же представляется, что мое преступление не настолько ужасно, каким казалось в то время. Ну да, так привыкли рассуждать на войне. Если убиваешь несколько тысяч – ну ладно, несколько сотен, хотя иногда казалось, что убитых тысячи, – какая разница, одной смертью больше или меньше? Оказывается, разница очень большая. Видите ли, в тот раз у меня был выбор. Я ведь мог бы не убивать его, а все-таки убил. И вот я пришел к вам, чтобы признаться и исправить прошлое… – Рассел мрачно посмотрел в тарелку. – А исправить прошлое не получается. Вы и теперь желаете знать, почему я его убил?
– Так или иначе я все равно это выясню. Если, конечно, будет следствие. Вас допросят. И если вы не ответите удовлетворительно на все наши вопросы, нам придется самим искать ответы. Работа предстоит не из приятных.
– А я и не ожидал, что она будет приятной, – ответил Рассел. – Только я не догадывался, что все так затронет меня за живое. Или получит огласку. Очень не хочется, чтобы в дело оказались замешаны другие. Если повезет, я умру раньше. А до тех пор прикажите полицейскому, который в вас сидит, заниматься