нынешним законодательством признаются), то ситуация может повториться в другом раскладе. У нашей умершей тетушки может иметься где-нибудь в деревне Плюхино или даже в далеком городе Биробиджане выживший из ума алкоголический сынок Степка, который явится в привлекательную приватизированную квартирку за своей долей для последующего пропоя, а бедняжка-племянница будет себе жить уже не в отдельной, а в совершенно коммунальной квартирке. Приватизация совсем не гарантирует вам отдельного жилища, она гарантирует только долю в общей квартирной собственности. Вот почему, когда я спросила Земскову, что должны были делать разумные обитатели «нехорошей» квартиры, она сказала просто: им не надо было приватизировать жилье. Они проживали одной семьей, у них было общее пользование жилплощадью, и эта квартира по договору найма просто перешла бы к тому, кто пережил другого, а уже тогда человек мог бы полностью приватизировать ее на себя. Могла возникнуть и худшая ситуация: если бы тетушка приватизировала эту квартиру на себя, то племянница вообще не получила бы права собственности на эту квартиру… В 1999 году это право собственности на квартиру перешло бы к государству в лице районной администрации, а в 2010 году в нашей квартирке появился бы все тот же алкоголик Степка, который по праву первой очереди получил бы право уже на большую часть нашей квартирки… и потребовал бы с нашей племянницы денег за право жить там, где она прожила всю свою жизнь.
А может сложиться история и вовсе чудовищная. Вот характерный пример.
Приватизированная квартира с равными долями, которые принадлежат супругам, находящимся в разводе, и ребенку. Бывший муж – алкоголик. Его какие-то заинтересованные лица вынудили подписать дарственную на свою одну треть приватизированного жилья. Семья ничего об этом и не знает. А муж тем временем пропадает. Жена его не особенно пытается разыскать, у них очень сложные отношения, она от пьяницы устала. Сначала она интересуется, где он может быть, у родных, потом успокаивается. Он и раньше уходил, иногда не жил в доме по году или два.
Так проходит около года, но в один прекрасный момент в квартире раздается звонок. На пороге стоят люди, которые предъявляют ордер на вселение. Им была перепродана доля приватизированной собственности. И они заплатили за эту долю деньги, о чем имеется договор. Естественно, у женщины шок. И тут единственная возможность – разыскать лицо, на которое оформлена сделка, признать эту сделку недействительной, подать на пропавшего человека в розыск (ведь никому неведомо, жив ли он, не была ли дарственная составлена под давлением, не был ли человек из-за этой доли в квартире попросту убит). А пока идет этот розыск, приобретатели доли квартиры будут пробовать в нее попасть и вселиться, а семья в их замечательно приватизированной квартире будет жить в страхе, что их либо заставят выкупать долю мужа-алкоголика, либо вселят на его жилплощадь другого алкаша, чтобы заставить несчастных совершить размен. Чудесные перспективы!
Некоторые