мама не раз повторяла, что мужа своего она буквально обожала. Строгое черное платье прекрасно сидело на подтянутой фигуре. Суховатые пальцы отягощены несколькими старинными перстнями. Она цепко оглядела племянницу светло-зелеными глазами и, улучив момент, нашла время поговорить с девочкой. Рада не очень поняла цель расспросов, но честно и терпеливо отвечала на вопросы: часто ли она болеет, боится ли воды, есть ли у нее на что-нибудь аллергия и что ей больше нравится – солнце или луна? Вопросов было больше, также Тереза показывала девочке разные предметы, что-то давала подержать в руки, просила примерить браслет и, кажется, пару колец.
Мать, застав Раду за примеркой широкого ожерелья, недовольно нахмурилась и потребовала, чтобы сестра прекратила «свои фокусы». Тетя послушно забрала у девочки ожерелье, старинное бронзовое зеркало, в которое та смотрелась, и ушла. Мать некоторое время недовольно молчала, и, когда Рада, движимая любопытством и неясным чувством вины, принялась расспрашивать, а чем, собственно, занимается тетушка и кем работает, мать выпалила:
– Ведьмой, – потом, словно одумавшись, сказала: – Она историк, как и Клаус… был. Просто она очень увлекается всякими… старинными вещами. Ты не обращай на это внимания.
Сами похороны запомнились девочке пронизывающим ветром, отсутствующим выражением лица Терезы, которая смотрела на окружающих какими-то совершенно прозрачными, словно невидящими глазами. Потом, как водится, были поминки. Ирада помогала маме готовить, разносила блины и кутью, а потом сидела в уголке и слушала речи коллег Клауса и Терезы.
Само собой, говорили они про вклад покойного в восстановление Калининграда после войны и что он помогал спасать наследие города и многочисленные коллекции, спрятанные немцами. А когда понял, что отправленные в Москву ценнейшие экспонаты просто не доходят до хранилищ, растворяясь по пути, стал ратовать за создание местного музея. Клаус стал сотрудником, а потом замдиректора музея и во многом определял его работу. Уже заработав известность и авторитет историческими исследованиями, выбивал из властей деньги на восстановление собора и других исторических памятников. Он очень любил свой город, свой Кёнигсберг. Собирал не только исторические свидетельства, но и легенды и мифы, потому что уверен был: город живет не только зданиями и дорогами, но и атмосферой, сказками и былями и у каждого города обязательно есть свой фольклор. И даже хотел книгу издать с историями и мифами из фольклора Кёнигсберга-Калинин града и его окрестностей. Да вы сами знаете, как у нас трудно что-нибудь издать. Но материал он собрал богатейший. И конечно же коллеги не допустят, чтобы труды его пропали. Вот и Тереза Арнольдовна будет продолжать дело мужа…
Тереза кивала, чуть улыбалась одними губами и время от времени поглядывала на фотографию Клауса, стоявшую на буфете. Перед фото, как положено, стояла рюмка водки, накрытая хлебом. Тетя все время возвращалась глазами к снимку мужа, и тогда на