него и начнем. – Заколов развернул вчетверо сложенный листок, пробежал глазами строчки, написанные знакомым почерком. – Вот. «Пока Ты еще не знаешь всех деталей. Ты гадаешь, в чем тебе прикажут участвовать: в контрабанде, торговле оружием, перевозке наркотиков. Или это нечто гораздо худшее? Хотя, что может быть хуже. Разве только… Но об этом не хочется даже думать! Он холоден, всегда собран и не раскрывает своих секретов. В тот день Он ухмыльнулся, наставил оружие и предложил тебе помогать ему. У тебя не было выбора. Ты кивнул, иначе тебя бы убили в тот же момент. Он дружески похлопал тебя по плечу: «Вот мы и вместе». Но Ты понимаешь, что не можешь быть с ним заодно. Ты и Он – разные люди! Это означает, что Ты просто отсрочил свою смерть».
Рука Тихона с письмом беспомощно опустилась. Он сжал губы и напряженно глядел в пол.
– Ты прав, Витька опасался конкретного человека. Если Корольков – Ты, то кто скрывается под именем Он?
– В тексте ни одной фамилии. Даже не ясно: враг это или сослуживец? – задумчиво произнес Александр.
– Если бы это был душман, то зачем скрывать его имя? Витька шифровался от своих. Он знал, что письма читаются, поэтому вел свой дневник в виде повести. Имена он опускал, но я уверен, что это реальные люди! Я соберу повесть целиком. Мы прочтем ее с самого начала и докопаемся до сути.
– У нас с тобой не все части повести, – напомнил Евтушенко.
– Ты прав. Надо сходить к его родителям.
– Сейчас в городе только его мама, Анна Федоровна. Мужу она пока не сообщала. Он в краткосрочной командировке. Через неделю вернется, к тому времени Витька должен пойти на поправку.
– Как она?
– Я видел Анну Федоровну в первый день, когда Витьку только привезли. Гладкова позвонила. Мы встретились в госпитале. После того, как она увидела сына, ее саму еле откачали. Сейчас она дома, к ней заходит врач. А письма… Я думаю, она тебе их не отдаст. Единственный сын, сам понимаешь…
– Понятно. Тогда сегодня изучу эти письма, а завтра все-таки схожу к ней. У меня нет выбора. Попрошу посмотреть, не выходя из дома.
Друзья помолчали. Евтушенко напомнил:
– Ты о практике еще не забыл?
– Без нее меня не впустили бы в наш славный город.
– Где остановился?
– В офицерское общежитие устроили.
– Поужинаешь у нас. А завтра к девяти приходи на сороковую площадку. Пропуск тебе заказан. Там научно-исследовательская часть, сокращенно НИЧ, с отличным вычислительным центром.
– Так уж и с отличным?
– Самые современные ЭВМ. Считают всё!
– Если бы они еще умели вычислять злодеев, – вздохнул Заколов.
В разгар домашнего ужина в доме Евтушенко прозвенел телефонный звонок.
– Тебя, – удивленный Александр протянул трубку Тихону. – Девушка.
Заколов сразу узнал задиристый голос Ларисы Трушиной.
– Фу, еле тебя нашла.
– Как?
– Твою фамилию здесь тоже многие знают. А дальше. Связи, явки, пароли…
– Не ожидал такой прыти от московской девушки.
– А