упрочить свое положение. Все же, хотя у государств крестоносцев была общая вера с Византийской империей, средиземноморской супердержавой, которую уважал и боялся мусульманский мир, после завоевания Иерусалима греки практически не участвовали в борьбе за Святую землю. В корне проблемы был спор относительно Антиохии, на многие десятилетия ослабивший позиции франкского Леванта. В 1137 году, после долгих лет пренебрежения, сын и наследник Алексея I император Иоанн II Комнин организовал поход в Сирию, чтобы восстановить греческое влияние на территории, которую он считал восточной оконечностью своих владений. Иоанн сумел теоретически восстановить власть над Антиохией, и с этого момента отношения княжества с остальным Утремером всегда зависели от уз с Константинополем. Но в военном отношении вклад Византийской империи был ничтожно мал – экспедиции против Алеппо и Шайзара завершились неудачей. Поздней осенью 1142 года Иоанн вернулся на Восток, вероятно планируя создать новое Византийское государство в Антиохии под управлением своего младшего сына Мануила. Так случилось, что в апреле 1143 года Иоанн погиб – произошел несчастный случай на охоте. Эта катастрофа прервала греческую экспедицию[105].
Фактически после Кровавого поля Утремер чаще всего обращался за помощью к западному христианству. В январе 1120 года на генеральной ассамблее светских и церковных лидеров Иерусалимского королевства в Наблусе (к северу от Святого города) обсуждали кризис, перед которым оказались христианские государства Востока. Результатом стало первое прямое обращение к папе Каликсту (Каллисту) II о новом Крестовом походе на Святую землю и еще одна просьба к Венеции. Итальянцы откликнулись, отправив на Восток осенью 1122 года флот из, как минимум, семидесяти судов под флагом крестоносцев. С помощью венецианцев иерусалимские франки захватили в 1124 году сильно укрепленный город Тир – один из последних палестинских портов, остававшийся в руках мусульман, и главный центр средиземноморского судоходства и торговли[106]. Король Бодуэн II хотел организовать еще один Крестовый поход для штурма Дамаска в 1129 году, но, несмотря на присутствие большого количества западных рыцарей, кампания оказалась неудачной.
Желая установить более тесные связи с латинским Западом и стремясь решить свои проблемы, связанные с наследованием, левантийские франки также искали подходящих европейских мужей для наследниц Утремера. В государствах крестоносцев, как и в большинстве средневековых государств христианского мира вообще, предполагалось мужское правление. Светские правители, от королей до графов, должны были возглавлять или, по крайней мере, направлять свои армии во время войны, военное командование считалось прерогативой мужчин. Идеальными кандидатами в женихи были высокородные аристократы, желающие посвятить себя защите Святой земли и занимающие высокое общественное положение. Такие люди могли принести на Восток новую людскую силу и богатство. Одним из них был Раймунд де Пуатье,