вправо и влево от которого тянулся заполненный химией овраг. Жижа медленно вытекала из проломов в стене здоровенного серого параллелепипеда.
– Плохо, – пожаловался Шустрый. – Никакой живности. Ничто не шевелится.
– По мутантам соскучился? – скривился Пригоршня.
– Не в том дело. В Зоне как?.. Зверье чует, где опасно, и не лезет туда. Плохое место, если звери его совсем избегают. Убираться отсюда надо поскорее.
Морщась от вони и прикрывая лица рукавами, мы подошли к стене Химстанции. Бетону ядовитые испарения не повредили, да и дверь, тяжеленная, стальная, казалась очень прочной. Окна на высоте метра полтора от земли были забраны решетками из толстых прутьев. Пригоршня подергал – прутья держались прочно. Мы с Шустрым осмотрели дверь. Что за черт? Здесь даже замочной скважины не было!
– Открывается изнутри, – сказал я.
Пригоршня оставил в покое решетку и подошел к нам. Толкнул, пнул ботинком. Выругался. Вот тебе Химстанция, вот в две стороны идет овраг со смертельно ядовитой бурдой. Надо проникнуть внутрь здания, но – никак…
– Химик, – обернулся он ко мне. – Ты ж Химик! Вот и попробуй с этой химией, которая внутри, договориться. Пусть она нам откроет!
– Очень тонкая шутка, – проворчал я. – А самому слабо проблему решить? Мозгами шевелить – не кулаками махать, не всем дано.
Однако у меня уже начала созревать кое-какая идея. Я оставил их возиться с дверью и прошелся по двору, разглядывая валяющийся повсюду мусор. Когда-то здесь было химическое производство и наверняка применялись какие-то стойкие к агрессивным средам сосуды. Но ничего подходящего на глаза не попалось, только самый обычный бытовой хлам, провалявшийся без дела долгие годы. Я присмотрел что-то вроде измятого таза – по этой железке словно слон топтался, и теперь было трудно определить, чем эта штука была в то время, когда еще чем-то была. Таз врос в землю, его опутали жесткие побеги какого-то нечувствительного к здешним миазмам растения, так что еще пришлось повозиться, выдирая тазик из цепких объятий Зоны.
Когда я со своей находкой направился к заполненному бурдой оврагу, Пригоршня прекратил попытки расшатать дверь и спросил:
– Ты куда это? Зачем?
– К химии на переговоры, – ответил я, – буду ей жертвы приносить, чтобы пропустила.
И аккуратно зашвырнул тазик подальше, чтобы брызги не долетели. Посудина, шмякнувшись на заполняющую Яр густую массу, не пошла ко дну сразу. Именно это мне и нужно было. Я стал считать вслух:
– Один, два, три…
Устному счету в Зоне иногда доверять надежней, чем любому хронометру.
Пригоршня с Шустрым подбежали ко мне и уставились на таз. А тот словно таял в вязком месиве, от него валил дым, по поверхности расплывались разноцветные пятна. Там явно шла какая-то очень сложная реакция. Обрывки растения мгновенно почернели и свернулись в ломкие спирали. Органике химическая жидкость была явно противопоказана, а я все считал. Наш бравый боец Пригоршня