выловили красавца-леща.
И тогда Лидия Николаевна спросила:
– А что у тебя с голосом?
– Тебя звал на помощь… Голос сорвал. Лещ, наверное, от моего крика оглох, а ты не слышишь, – он с любовью посмотрел на присмиревшую рыбину и улыбнулся. – А как мы с ним танцевали! Куда там «Половецким пляскам»! Это же были классические «Рыбьи пляски»! Жаль, никто не видал…
Жена промолчала.
У Крючкова был свой принцип отбора сценария.
– Вот я открываю сценарий, читаю: «Долина. Идет дым». Нет, ребята, это не по мне. «Автомобиль вздымает пыль». Нет, ребята, в этом я сниматься не буду. «Раскинулось море широко…» О, вот это годится! Будет рыбалка!
Фильм «Поэт» Барнет снимал в Одессе. Там у Николая Афанасьевича была небольшая роль. Артистов и съемочную группу разместили в гостинице «Лондонская». А Крючков поселился в порту на барже: там можно было ловить рыбу прямо из иллюминатора.
– При малейшей возможности, – вспоминает Кирилл Столяров, – он старался уединиться, остаться наедине с природой. Для него природа была отдушиной от лжи, конъюнктурных сценариев, вымученных героев. Он был органичен и правдив в любой работе, поэтому даже халтурный сценарий преодолевал своим богатым духовным миром.
Как-то отец и сын Столяровы возвратились с кинофестиваля, который проходил в Монголии, и при встрече с Крючковым Сергей Дмитриевич стал рассказывать товарищу, каких красавцев-тайменей он ловил в монгольских речках. Видно было, что Николай Афанасьевич крепко позавидовал своему другу. Он вздохнул и спросил:
– А теперь куда собираешься ехать, Серега?
– Коль, – поделился Столяров-старший своими планами, – вот я сейчас сценарий пишу о Байкале, о рыбалке, о ловле тайменя. Может, поработаем вместе?
– С удовольствием! – загорелся Крючков. – Я у тебя консультантом буду. Я тебе о таймене столько расскажу!..
Договорились и расстались, довольные друг другом. А через некоторое время Столяров-младший снова встречает Крючкова.
– Слушай, старик, – говорит Николай Афанасьевич, – вот твой отец рассказывал про монгольского тайменя. А тут они пришли сами ко мне… эти… монголы. У нас, говорят, для тебя роль есть. Дрянь сценарий, старик, но поеду. Поеду, старик, – рыбалка прежде всего.
И он поехал.
Через какое-то время Кирилл опять встречается с Крючковым.
– Ну как Монголия, Афанасьич?
– А что? Жара тридцать градусов – вода кипит. Вот ты мясо рубаешь – мухи здесь, а мясо здесь. А потом мясо здесь, а мухи здесь. И должен тебе сказать, что потом слабит нежно, не нарушая сна: свистун-дмухановский идет всю дорогу… Ты о рыбалке? Ну что ты говоришь! Это была не рыбалка, а рыдание. Я его на берег, а он меня в воду! Часа два боролись.
И начался рассказ с хемингуэевскими подробностями: и как он леску ставил, и как таймень переливался всеми цветами радуги, и как он «мыша» делал (специальный крючок, обмотанный шерстью), и как таймень