сгонять нужно.
– А куда едем? – заинтересованно спросил таксист, сунув деньги в карман.
– В Балашиху.
Рябое простоватое лицо таксиста стало одухотворенным. Калькулятор в голове усиленно заработал – при некоторых обстоятельствах простой таксист может дать сто очков форы любому доктору физико-математических наук. Сейчас был тот самый случай.
– Договорились, – едва улыбнулся водитель, видимо подсчитав возможную прибыль.
Выбравшись из салона, Шабанов направился в «Бильярдный клуб». Он был открыт и манил в свои недра немногих прохожих через большие широкие окна затемненным зеленоватым светом. Открыв дверь, Степан уверенно прошел в зал. За бильярдным столом двое молодых мужчин вяло катали шары (очевидно, в ожидании «жирного» клиента, с которым можно было бы сыграть на интерес). Заметив вошедшего Шабанова, почти одновременно до хруста в позвонках развернули свои шеи, но, узнав в нем одного из завсегдатаев заведения, с разочарованным видом отвернулись.
Пол в зале был тщательно подметен – ничто не свидетельствовало о том, что еще вчера вечером здесь протопала пара десятков казенных ботинок, – лишь в самом углу Степан увидел мелочь, видно оброненную недавно. Уверенно подошел к искусственному камину и, сделав вид, что пытается затянуть шнурок на ботинке, наклонился. Пакетик лежал на прежнем месте, именно там, куда он его засунул, виднелся лишь полиэтиленовый уголок. «Интересно, что подумали бы эти два хмыря, поджидающие денежных клиентов, если бы узнали, что у них под ногами лежат алмазы стоимостью в сто тысяч долларов?» – Губы растянулись в злорадной усмешке.
Сунув в щель два пальца, Шабанов без особого труда извлек пластиковый шуршащий мешочек и быстро сунул его в карман. Кажется, никто ничего не заметил: парни продолжали лупить киями по белым шарам, нелестно и громко отзываясь о каком-то своем прижимистом приятеле. Ничего не попишешь, у каждого свои проблемы. Степан распрямился. Следовало немедленно уходить, навсегда распрощавшись с негостеприимным заведением, но камешки, что прожигали ткань его куртки, требовали к себе почтения, так и толкали в глубину бильярдной, где бы он мог насладиться их радужным сиянием. Немного помешкав, Шабанов направился в туалет, где никто не помешал бы ему в полной мере оценить приобретение. Открыв дверь, Степан прошел вовнутрь уборной, благоухавшей, как розарий во время цветения, и вытащил мешочек. Неожиданно дверь распахнулась, и в комнату вошли парни, игравшие в бильярд.
– Послушай, как там тебя, – развязно произнес один из вошедших: длинный, с угловатыми ссутулившимися плечами и вытянутой головой, с отвисшей лошадиной челюстью с брезгливыми пухлыми губами (Шабанов тотчас окрестил его Орангутангом), – ты что там подобрал в зале? Похвастай!
– О чем вы? – попытался сыграть под простака Степан.
– Ты думаешь, что мы ничего не видели? – раздвинул он губы, показав желтоватые оскольчатые зубы. – Нам тоже интересно глянуть! Наркоту, что ли, припрятал, когда менты вломились? Если так, давай ширнемся.