национализма, опиравшегося на кулачество». Смысл подобных писаний, как отмечалось после известного отрезвления середины 1930-х годов, «сводился к тому, чтобы, прикрываясь “борьбой” против великодержавного шовинизма, под шумок объявить целиком всю русскую культуру и искусство помещичье-буржуазным, реакционно-националистическим» (Правда. 1937. 13 августа).
Особенно впечатляющим был изобретенный литературоведом В.Б. Шкловским способ использования произведений классиков русской культуры не во вред, а к благу советских людей. Он полагал, что «Капитанская дочка», «Герой нашего времени», «Бесы» – «все это запас неправильных фактов». Опровергать их в предисловиях – занятие непосильное: «Дать написать Машбиц-Верову предисловие к Александру Блоку – это значит выписать мухе путевку на право управления паровозом». Однако задачу решать надо, ибо «каждая эпоха имеет право переделывать предыдущую», а уж советская тем более. Поэтому, предлагает Шкловский, «с Толстым, Пушкиным, Лермонтовым и Достоевским нужно бороться по линии изменения сведений, которые они сообщают». К примеру, в кино, которое обладает огромной силой внушения, мы должны «создавать вещи, параллельные произведениям классиков… вдвинуть в сознание не ложь, а новый материал. Кинокартина будет существовать рядом с литературным произведением, пользуясь его материалом и в то же время вытесняя его. Иначе и быть не может. Гражданский мир – удел кладбища» (Советский экран. 1927. № 33). Как здесь не вспомнить исторический отдел министерства правды, созданный воображением Джорджа Оруэлла, в полной мере реализовавшего идею В.Б. Шкловского.
В резолюции Первой Всесоюзной конференции пролетарских писателей (январь 1925 г.) «контрреволюционным» объявлялось не только все прошлое литературы. Контрреволюционерами считались и «попутчики» – непролетарские писатели, в том числе и стоявшие на платформе советской власти, но якобы застывшие перед «гранитным монументом буржуазно-дворянской литературы», «проникнутые духом национализма, великодержавности, мистицизма». «Монумент» предстояло разрушить до основания. Как это делать? – Недостатка в советах не было. «Во имя нашего Завтра, – призывал еще в 1918 году. Владимир Кириллов в своем знаменитом стихотворении «Мы», – сожжем Рафаэля, / Разрушим музеи, растопчем искусства цветы». Газета «Искусство коммуны», издававшаяся в Петрограде, утверждала: «Следует больше жалеть о сошедшем с нарезки винте, чем о разрушении храма Василия Блаженного»; «Разрушать это и значит создавать, ибо разрушая, мы преодолеваем свое прошлое»; «Мы прекрасны в неуклонной измене своему прошлому». Владимир Маяковский в стихах с мрачным названием «Радоваться рано» (1918) и выговаривал за нерадивость, и наставлял одновременно, намечая разнообразнейшие цели для уничтожения: «Белогвардейца / найдете – и к стенке. / А Рафаэля забыли? / Забыли Растрелли Вы? / Время / пулям / по стенкам музеев тренькать». «А царь Александр / на площади Восстаний / стоит? / Туда динамиты! / Выстроили