всем, – отозвалась она. – Прошлой зимой у тебя не было работы. Весной ты ее получил, но дочка графа отказала своему жениху, и лорд Уильям прекратил строительство дома. Мы решили остаться в деревне и поработать на уборке урожая. Это была наша ошибка.
– Наверняка летом было бы проще найти работу на стройке, – согласился Том.
– Да еще зима наступила слишком рано. Но все это мы бы как-нибудь пережили, если бы у нас не украли свинью.
Том утомленно кивнул:
– Единственное утешение – это знать, что проклятому вору придется теперь испытать все муки ада.
– Надеюсь.
– Ты не уверена?
– Даже священникам известно не так много, как им бы хотелось. Вспомни моего отца.
Том отлично помнил. Одна стена приходской церкви отца Агнес разрушилась, и его наняли, чтобы ее перестроить. Священникам не разрешалось жениться, а у этого была экономка, а у экономки – дочка, и ни для кого в деревне не было тайной, что священник – отец девочки. Красавицей Агнес не назовешь; зато на щеках пылал румянец, а энергии в ней было через край. Порой она разговаривала с Томом, пока тот работал, и, случалось, налетевший ветер прижимал к ней ткань легкого платьица, и Том мог рассмотреть все изгибы ее тела, даже пупок, почти так же ясно, как если бы она была раздетой. Однажды ночью она вошла в крохотную хижину, где он спал, прижала к его губам руку, призывая хранить молчание, и стянула с себя платье, чтобы он мог полюбоваться ее наготой в лунном свете; тогда он обнял ее крепкое юное тело, и они предались любви.
– Мы оба были невинны, – произнес он вслух.
Агнес знала, о чем он думает. Она улыбнулась, а потом лицо ее вновь сделалось печальным, и она сказала:
– Кажется, это было так давно.
– Мы уже можем есть? – подала голос Марта.
От запаха похлебки у Тома заурчало в животе. Он окунул свою миску в котелок и зачерпнул несколько кусочков репы, плававших в жиденькой кашице. Обратной стороной лезвия надавил на один. Репа была еще сырая, но Том решил больше не ждать. Он протянул по полной миске детям и жене.
Агнес выглядела задумчивой и опустошенной. Она подула на похлебку и поднесла миску к губам.
Дети мгновенно расправились со своими порциями и попросили добавки. Том снял с огня котелок, прихватив его, чтобы не обжечь руку, полой плаща, и вылил остатки в миски Альфреда и Марты.
Когда он снова сел рядом с Агнес, она спросила:
– А как же ты?
– Я поем завтра.
Она была слишком утомлена, чтобы возразить.
Том и Альфред подбросили поленьев в костер и принесли еще дров, чтобы хватило на ночь. Закутавшись в плащи, они улеглись на опавшую листву.
Том спал чутко, и когда Агнес застонала, моментально проснулся.
– Ты чего? – прошептал Том.
Она снова застонала. Минуту спустя, продолжая лежать с закрытыми глазами, сильно побледнев, она сказала:
– Дите подходит.
Сердце Тома остановилось. «Нет! Только не здесь, – заклинал он. – Только не на замерзшей