завернут малыш, он чувствовал, как бьется его сердце. Материя была дорогой, и Том недоумевал, где удалось монахам раздобыть такую мягкую шерсть. Он прижал ребенка к груди и покачал его. Это получалось у него не так хорошо, как у Эллен, и малыш снова заплакал. Что ж, пусть поплачет: этот громкий, напористый крик словно музыка звучал в его ушах, ибо означал, что брошенный им сын крепок и здоров. Том вынужден был признать, что поступил верно, оставив ребенка в монастыре.
– А где он спит? – спросила у Джонни Эллен.
На этот раз Джонни ответил сам:
– В нашей опочивальне у него есть своя кроватка.
– Наверное, он постоянно будит вас по ночам?
– Мы все равно встаем в полночь на заутреню, – сказал Джонни.
– Конечно! Я совсем забыла, что у монахов такие же бессонные ночи, как и у матерей.
Катберт вручил Джонни кувшин с молоком. Тот привычным движением одной руки взял у Тома ребенка. Расставаться с маленьким сынишкой Тому ни за что не хотелось, но ему пришлось уступить. Через минуту Джонни с ребенком вышел, и Том с трудом подавил желание броситься вслед и крикнуть: «Постой! Это мой сын. Верни мне его». Стоявшая рядом Эллен сочувственно сжала ему руку.
Теперь у Тома появилась еще одна причина желать остаться в монастыре. Если он будет здесь работать, он сможет каждый день видеть маленького Джонатана, и получится так, что он его как будто и не бросал. Но это казалось слишком чудесным, чтобы быть правдой. Он не смел надеяться на такой исход.
Своими проницательными глазами Катберт смотрел на Марту и Джека, у которых при виде наполненного жирным молоком кувшина, что забрал Джонни, глаза чуть не вылезли из орбит.
– Не хотят ли ребятишки молочка? – спросил он.
– О да, спасибо, отче, хотят, – с готовностью ответил Том. Он и сам бы не отказался.
Катберт, зачерпнув молока, разлил его в две деревянные кружки и протянул их Марте и Джеку. Они выпили залпом; вокруг ртов остались большие белые круги.
– Хотите еще? – предложил Катберт.
– Да! – хором ответили они. Том взглянул на Эллен, зная, что, должно быть, ее переполняет то же чувство, что и его: бесконечная благодарность за то, что малышей наконец покормили.
Вновь наполнив кружки, Катберт мимоходом спросил:
– Откуда же вы, люди добрые, пришли?
– Из Эрлскастла, что неподалеку от Ширинга, – ответил Том. – Мы ушли оттуда вчера утром.
– Ели что-нибудь с тех пор?
– Нет, – признался Том.
Он знал, что Катберт спрашивал от чистого сердца, но ему было неприятно признаваться в том, что сам он не смог накормить своих детей.
– Возьмите яблок, подкрепиться до ужина, – сказал келарь, указывая на стоящую у двери бочку.
Альфред, Эллен и Том подошли к бочке, в то время как Марта и Джек допивали свое молоко. Альфред, накинувшись на яблоки, старался набрать их столько, сколько мог удержать, но Том, стукнув его по рукам, тихо сказал:
– Возьми два или три.
Альфред взял три.
С чувством искренней