Уж то-то черти, то-то гробы! Но эта последняя в этом роде» [54, c. 128]. Несколько позже, 12 декабря 1814 г. в письме тому же адресату Жуковский характеризовал «Старушку» и «Варвика»: «Новые баллады, кажется, не хуже первых, и только две в страшном роде. Не думай, чтоб я на одних только чертях хотел ехать в потомство…» [54, c. 132]. Жуковский называл Саути наряду с Гомером, Вергилием, Овидием, Ариосто, Тассо, Камоэнсом, Виландом, Мильтоном, Шекспиром в числе авторов, с произведениями которых он считал нужным ознакомиться для написания эпической поэмы «Владимир». В письме Жуковского к А.И.Тургеневу от 1 декабря 1814 г. читаем: «Хорошо бы ты попросил… у него <С.С.Уварова> Thalaba the Destroyer by Southey… это могло бы мне пригодиться для моего «Владимира» [54, c. 133]. «Талаба-разрушитель» – большая фантастическая поэма Саути, написанная на ориентальный сюжет.
С переводом в 1818–1821 гг. романтической трагедии Шиллера «Орлеанская дева» связано чтение Жуковским поэмы Саути «Жанна д’Арк» («Joan of Arc», 1796) [см.: 41, c. 450–476]. В данном переводе нет реминисценций из поэмы Саути, но многочисленные отчеркивания монологов и диалогов героев, пейзажных и батальных зарисовок в «Собрании сочинений» Р.Саути, сохранившемся в библиотеке Жуковского, указывают на интерес русского поэта к этой эпической интерпретации истории Жанны д’Арк. Поэма «Joan of Arc» стала первой крупной удачей Саути, и Жуковский называл ее образцовой. Р.Саути вернул эпическому сюжету о Жанне д’Арк его героический смысл, утерянный в связи с публикацией иронично-комической поэмы Вольтера «Орлеанская девственница».
В апреле – мае 1822 г. Жуковского заинтересовала эпическая поэма Саути «Родрик, последний из готов» («Roderick, the Last of the Goths», 1814), последняя из «больших поэм» английского поэта, вышедшая отдельным изданием в 1814 г. Он перевел 41 стих (моралистический зачин и описание мавританских войск на марше и стоянке). Перевод остался неоконченным, возможно, в силу объема переводимого произведения (около 15000 стихов) или известного мнения Пушкина, считавшего поэму Саути не заслуживающей перевода [cм.: 40, с. 123–139]. Соответственно, фрагмент, переведенный Жуковским, не был опубликован при его жизни; полностью и набело текст был издан лишь в 1979 г. в статье томского исследователя В.М.Костина «Жуковский и Пушкин (К вопросу о восприятии поэмы Р.Саути «Родрик, последний из готов»)». Вероятно, Жуковский собирался продолжать работу над переводом поэмы. Однако Родрик – готский король, «прошедший долгий путь от эгоизма, бесконтрольного удовлетворения своих прихотей к человеколюбию, смирению и патриотическому подвигу, – оказался типологически близок идеалу героя Жуковского, вошел в ряд: Громобой, Иоанна, Бонивар» [41, c. 452] – людей, которые через страдания и ошибки приходят к высшей добродетели. К тому же перевод близко соответствует оригиналу: «…The Musselmen upon Iberia’s shore // Descend. A сountless multitude they came; // Syrian, Moor, Saracen, Greek renegade, // Persian and Copt and Tartar, in one bond // Of erring faith conjoin’d…» [95, p. 486] – «…мусульмане // Бесчисленны в Иберию помчались: // Могучий мавр, сириец, сарацин, // Татарин, перс, и копт, и грек-отступник – // Исполнены единым исступленьем // В губящее совокупились братство…» [95, с. 487]. Впоследствии Пушкин интересовался этим переводом Жуковского и в 1835 г. сам перевел начало «Родрика» Саути, однако со значительными сокращениями, создав имитацию исторического