Кактус Нострадамуса. Елена Логунова

с которого нельзя было видеть экран монитора.

      Владимир Леонидович шумно выдохнул, сердито хлопнул предательницу-мышку по пластиковой спинке и сложил руки домиком, изображая внимание.

      – Мы разрабатывали для вас концепцию рекламного оформления офиса, – напомнила я. – Те самые щиты на окнах.

      Владимир Леонидович поджал губы.

      – Знаю, знаю, теперь вам кажется, что это была крайне неудачная идея, – предупредила я обвинение. – Не буду спорить, не за тем пришла.

      Владимир Леонидович побарабанил пальцами по столу.

      – Я пришла предложить вам помощь в реабилитации репутации «Бетабанка», который в связи с ограблением понес не только материальные, но и моральные потери, – объяснила я.

      Владимир Леонидович поднял брови.

      – Возможно, мы сумеем повернуть ситуацию так, что она будет не во вред вам, а на пользу, – сказала я.

      Владимир Леонидович наклонил голову к плечу.

      – Цена вопроса – новый заказ на рекламное сопровождение, – ответила я на невысказанный вопрос, после чего сложила руки на груди и откинулась на спинку стула.

      Возможности пантомимы не безграничны. Уважаемому Владимиру Леонидовичу придется открыть рот и ответить на мое предложение хотя бы «да» или «нет»!

      Вместо этого он, подумав, ответил развернутым вопросительным предложением, не имеющим видимой связи с обсуждаемой темой:

      – Скажите, Инна, как вы относитесь с коньяку?

      – Положительно, – ответила я, прекрасно понимая, что настоящий разговор только-только начинается.

      Потом мы пили коньяк и предметно обсуждали сначала новую концепцию, затем гонорар «Эм Би Си», а потом принципиальную возможность встретиться вечером в неформальной обстановке хорошего ресторана. Заинтересованность в последнем пункте выразил исключительно Владимир Леонидович, у меня на вечер были совсем другие планы, о чем я и сообщила новому кавалеру честно и прямо:

      – Извините, не могу: в двадцать ноль ноль у меня свидание с очень настойчивой дамой.

      После чего Владимир Леонидович записал меня в лесбиянки, каковой навет я даже не стала оспаривать.

      Торопясь отделаться от кокетливого комдиректора, от почетного эскорта к выходу я отказалась. Я думала, что и сама найду дорогу, но ошиблась.

      Пустые и безжизненные коридоры без всяких указателей и опознавательных знаков спровоцировали у меня легкий приступ топографического идиотизма. За каким-то из углов я повернула не в ту сторону и вскоре забрела в такую тишь и глушь, в сравнении с которой заброшенный деревенский погост показался бы средоточием бурной общественно-политической жизни.