Борода дьявола. Вадим Панов

словами, рискнуть отправиться на заставу ночью мог или профессионал, или самоубийца, но в вертушке – майор знал точно – самоубийц не было, а потому офицер поудобнее устроился на еще теплом камне и внимательно прислушивался к ночным звукам, пытаясь уловить ровное гудение двигателей.

      – Петрович, радист сказал, был позывной?

      Подошедший к начальнику заставы сержант Лесков кашлянул и выдохнул порцию дыма. Курил он в кулак, полностью скрывая предательский красный огонек.

      – Был, – кивнул майор.

      – Давно? – Сержант пристроился рядом с командиром.

      – Двадцать минут назад.

      Возможно, в какой-нибудь другой воинской части подобные взаимоотношения между офицером и солдатом показались бы неуместными, но здесь, на Бороде Дьявола, царили свои законы. Законы войны.

      После распада Империи проблема наркотраффика из Афганистана встала очень остро. Вожди бывших колоний оказались неспособными защитить границы от агрессивных соседей, а то и вовсе участвовали в прибыльных операциях, справедливо полагая, что это куда интереснее выращивания хлопка. Волна дешевого героина покатилась на север, и только пограничники, оставшиеся на старых, еще имперских кордонах, противостояли караванам белой смерти. Борода Дьявола, официально непроходимая, а на деле испещренная десятками тайных троп, считалась одним из самых сложных районов погранотряда. Столкновения с басмачами вспыхивали здесь едва ли не каждую неделю, и поэтому не было ничего необычного в том, что начальник заставы и самый опытный его подчиненный общались куда свободнее, чем предписывал устав. Лесков служил на Бороде Дьявола уже пятнадцать лет, последние пять под командованием майора, и пользовался его безграничным доверием.

      – Должны уже быть. – Сержант затушил сигарету.

      – Сейчас появятся.

      И в подтверждение этих слов до пограничников донесся ровный гул двигателей.

      – Пришли.

      Сержант поежился – ночь принесла совсем не летнюю свежесть, и замер, прислушался: кто-то приближался к площадке со стороны заставы.

      – Утром дождь будет, – негромко произнес Лесков.

      – Два дня дождь будет, – буркнул майор. – Завтра и послезавтра.

      Им не нужны были сводки метеорологической службы: годы на Бороде приучили их чувствовать изменения погоды интуитивно.

      – Согласен.

      Гул вертолета стремительно нарастал. Пилоты продолжали идти очень быстро, планируя резко сбросить скорость перед самой площадкой.

      – Пижоны, – пробормотал майор.

      – Они всегда пижонят.

      – Кто они?

      Произнося последнюю фразу, Лесков знал, что последует подобный вопрос. Он догадался, кто подошел к площадке, и бросил реплику специально для них.

      – Кого встречаем?

      – Смежников, – медленно ответил майор.

      – Смежников? – слегка удивленно переспросил один из подошедших офицеров.

      – Армейский спецназ, – уточнил начальник заставы.

      Майор без восторга отнесся к появлению на заставе двух офицеров ФСБ. Они прибыли с вертушкой три дня назад, предъявили специальное распоряжение директора Пограничной службы об оказании полного содействия, но до сих пор ничего не предпринимали и не делились никакими планами. Чего-то ждали. Теперь Петрович догадался чего: ждали караван. Караван, о котором не знала разведка пограничников. Но раз появились армейцы, значит, караван идет, в Генштабе ошибались редко. Майор незаметно усмехнулся. Нюхачи не знали, что за караваном придут армейцы… Интересно, как его поделят эти две конторы?

      – Вояки?

      Фээсбэшники переглянулись.

      – Что они здесь забыли?

      – Прилетают иногда, – пожал плечами майор.

      – Почему нас не предупредили?

      – Они не предупреждают, – ответил сержант. – Дают позывной минут за двадцать до вертушки, и привет.

      В голосе Лескова присутствовала некая вальяжность, которую иногда позволяет себе старослужащий по отношению к необстрелянному офицеру, но фээсбэшники уже знали, что позволено сержанту, и не пытались поставить Лескова на место.

      И все же недовольно поморщились.

      – Зачем они прилетели?

      Вертолет завис над площадкой, и вопрос потонул в шуме двигателей.

      – Крутая игрушка, – протянул один из нюхачей, и его приятель, который с трудом расслышал реплику, согласно кивнул.

      Игрушка у армейцев действительно была отличная. Плавные, обтекаемые линии, абсолютно черное покрытие – даже стекла затемнены, – машина была не военная и не российская, но явно быстрая. Вооружение отсутствовало, а в салоне могло разместиться десять-пятнадцать человек.