Ну и все, не считая рыбы и всякого гнуса. Про Арбуза и говорить нечего.
– А чего мы-то? – спросил я. – Сама помрет.
Старый дом поскрипывал деревянными костями, в щелях выл ветер. Наши тени липли к стенам, вокруг свисающей с потолка лампочки кружила мошкара. Пахло сливовым вареньем. Мы сидели у Юрца и под чай жевали пирожки с капустой, которые принес Арбуз. Здесь он попадал в лапы бабушки и его кормили на убой. С каждым летом он становился круглее, еле-еле влезая в любимые полосатые футболки.
Юрец вытащил ножик из стола, ковырнул грязь под ногтем. Глянул на нас и сказал:
– Потому что надо. Я тут в городе шуры-муры крутил с одной, поняли, да? Про Церковище проболтался. А она такая: «Это ж про́клятая деревня!» Врубаетесь? Умирает здесь все. Самая пора пришла.
Я не очень врубался. Деревня умирала, потому что вокруг умирало хозяйство. Молочная ферма, совхоз, льняной завод – всё позакрывали. Вот люди и разъезжались по городам. Деньги зарабатывать, детей учить. Батя мой нашел работу электриком в райцентре, сутки через трое трудился. Укатил на велосипеде, смену отпахал, потом день с мужиками пропьянствовал – и назад, отсыпаться. Продукты привозил, деньги, генератор бензиновый упер где-то. В общем, нормально жили.
– Я ее потискал, пощекотал, поняли, да? Все рассказала. Нечистая сила тут живет, серьезная. Городские просто так трепаться не будут. Потому и утопленников летом много, и другие смерти странные.
Утопленников не то чтоб много было, но случались. Оно и ясно: если пьяным в Усвячу влезть, особенно когда та ледяная. Сразу можно ко дну пойти, что твой топор. Если бог пьяных и бережет, то точно не в воде. Ну а странные смерти… Кое-чего вспоминалось, было дело.
Юрец поднялся и подошел к окну, которое с той стороны подсвечивал малиновый закат.
– Я даже знаю, как эту нечистую зовут, – сказал он. – А теперь она за мной придет. Тут верь не верь, а придет.
Арбуз заерзал на месте, доедая пирожок. Его задница с трудом помещалась на табуретке. Он подавился, запил пирог чаем и пробормотал:
– Я фильм про ведьму смотрел. Она там в летучую мышь превращалась.
Юрец взял с дивана куртку и шлем, звякнул ключами.
– Мотоцикл не догонит, – проговорил он. – Я студенточку одну подвозил на днях, у нее сегодня родителей не будет. В гости позвала, поняли, да? И сиськи у нее как у Арбуза. Что надо сиськи, да, Арбуз?
Арбуз оттянул футболку, чтоб она не слишком облегала рыхлые телеса, и показал средний палец. Я хохотнул. Юрец открыл дверь, остановился на пороге.
– У нее подружки есть, сестры-близняшки. Взял бы вас, но мелковаты еще. Женилки не выросли.
– Иди уже, заливала!
– Пойду. – Он постучал шлемом о дверной косяк. – А ведьму надо убить. Прикиньте план пока. Я завтра вернусь.
Дом давно стал нашей штаб-квартирой. Юрец не возражал. Мы знали, где что лежит, могли приходить в любое время, брать что угодно, и были такими же хозяевами, как он. Убирались,