хорошо. Главное – откроет.
– А есть ограничения по видам геройства?
– Да! Мой герой не должен лететь на Марс.
– Это ещё почему?
– Технология! Просто сумма технологии. Белка и Стрелка двуногая. Он же не прогонит марсиан, не привезёт золото мира, не…
– Понятно. Тебе нужен букет роз, но это розы мира.
– Желательно. Я могу сидеть у камина и смотреть на огонь. Но мой герой – стальной солдат из воинства света.
– А дети?
– Ему их не рожать. Я что, сама не рожу? Пусть бросит семя.
– Пассионарная подруга сумасшедшего. Ты накличешь себе горя. Кто будет покрывать тебя, пока он покоряет мир? Ты высохнешь от страсти, ведь ты страстная, у тебя выгорят и полопаются яичники, ведь ты не монахиня, да и у них иногда горят…
– У мира много яичников.
– Не ответ!
– Блаженство на розовом песочке, в кружевах? Ярости хочу, настоящего зверя, героя на века!
– Может, Бог устроит тебя?
– Бог дал мне огонь, я одна перед Ним!..
– Болтушка! Ещё заговори стихами!
– А что? Могу… Нянечка, дай мне ноги, я пойду потренируюсь.
– Не привыкла ещё? А ведь хорошая фирма. Вот бери, сейчас пристегнём и потопаем. На прогулочку, вот так, вот так…
Видите, я способный и наблюдательный.
Догадайтесь, кому из них сколько лет?
Уважаемая госпожа, я буду часто-часто писать вам, пока вы не согласитесь помочь нам. Я вполне себе талант и графоманю регулярно. Угроза: я завалю редакцию радио посланиями, а поскольку у вас наверняка в тонусе какой-нибудь отдел писем и перлюстрация, то вам накидают в конце концов, извините, мало не покажется. Кстати, вам понравилась моя мама? Она была у вас на днях, седенькая такая, а ведь лет ей всего ничего. Дело в том, что у нас есть ещё папа, великий учёный. А любая мама при великом папе – камикадзе, что вам известно не хуже, чем мне.
А ещё мне известно, что папа тоже написал вам письмо, я видел конверт и догадался, что адрес он списал у меня, хотя ход его мыслей на этот раз не представляется мне умопостигаемым. Мои слабые силы слишком слабы, чтобы понять, почему его так переклинило от одной-единственной новости, выслушанной за утренним чаем. Он сходит с ума, и это видно. Он, кажется, готов просить кого угодно, чтобы вообще отменили тот день, вычеркнули из календаря 18 февраля 2006 года. Он просил вас отменить февраль?
Не от хорошей жизни. Как вы понимаете, учёные редко пишут в «дорогую редакцию», и отец, естественно, впервые в жизни. Я не знаю, что вам отправил наш дебютант, но, признаюсь, чрезвычайно хочу узнать, поскольку в судьбе семьи скоро, я чувствую, произойдут перемены.
Конечно, вы будете упорно хранить его тайну, скажете про переписку и прайвеси, – принимаю. Априори я готов и к тому, что вы принципиально не пожелаете общаться со мной после моей выходки с цитатой из Кокто, но так же крепко уверяю вас: молчанием тут не обойдёшься. Ни вы, ни он, ни я, ни бедная наша мама – никто не вывернется просто так, за здорово живёшь. Я хорошо знаю своего отца. Он упорен в отстаивании. Не перечьте профессору и доктору – бессмысленно. Они все, когда карьеру делают, немного сбрендивают от важности, если можно так выразиться. Они же как дети.