рассмеялся:
– Ну, разве что для протокола, – и начал рассказывать не всё, конечно, а только некоторые моменты, хотя история пусть только шестнадцатилетнего паренька была длинной. Так ведь кажется любому молодому человеку. Это старички думают, что жизнь быстро пролетела, а в юном возрасте ох, как долго она тянется: то не дождёшься, когда каникулы начнутся, то когда школу кончишь, то армейская служба. Когда всё впереди и всего хочется, время тянется, а когда уже ничего не ожидаешь, вроде бы ничем не занят, а время просто пулей летит.
Родился Володя в конце девяностых в новой России. Родителям его тогда было по тридцать. Свою молодость они прожили в советское время и успели побывать пионерами, комсомольцами и даже коммунистами. Им нравилось это время и потому воспитывали они сына в то, что называется, социалистическом духе. А мальчуган всех стал поражать с самого раннего возраста своими глубокомысленными рассуждениями, потому его даже в детском саду прозвали в шутку профессором. Потом эта кличка приклеилась к нему и в школе. Может быть, это объяснялось тем, что оба родителя мальчика работали преподавателями в вузе. Может, гены философские передались от деда. Да дело, право же, не в том, чьи зёрна проросли в ребёнке. Пусть родители восхищаются или сокрушаются по такому поводу, да исследователи, если сочтут нужным, копаются в причинах переплетений судьбы. Для остальных самым существенным является то, что дадут эти зёрна, каков урожай на вкус. А вкус урожая зависит не только от того, какие гены, но и от мастерства выращивания, от специалистов.
– Наш десятый «А» класс очень дружный, – говорил Владимир. – Мы все любим пофилософствовать. Половина класса живёт в одном доме. Он у нас высотный да из нескольких секций, словно парус у реки раскинулся. И мы иногда собираемся на набережной погонять на роликовых коньках или просто поболтать на скамейке. Сейчас-то мы закончили десятый класс, осенью пойдём в одиннадцатый, а в конце года к нам пришёл неожиданно новый преподаватель литературы. Пожилой, с совершенно седой головой. На лице очки в большой роговой оправе. Он, когда вошёл в класс, сразу представился: «Николай Гаврилович» и спросил «Это имя вам о чём-нибудь говорит?» Нам оно ни о чём не говорило. Такого имени мы не слышали. Тогда он торжественно провозгласил «Так звали великого русского писателя и публициста Чернышевского». Мы все, как говорится, выпали в осадок, потому что ничего о нём не знали. Тогда этот Николай Гаврилович почесал затылок, раздумывая, подошёл к доске и написал несколько предложений, сказав: «– Вот четыре темы». Я хочу с вами познакомиться, и прошу для этого написать сочинения по одной из этих тем. Вы же умеете это делать?» Разумеется, мы писали сочинения, но что это за темы он предложил? Мы, можно сказать, опять выпали в осадок. Эти темы и сейчас стоят у меня перед глазами. «Как я был (была) маленьким (маленькой)», «Мой идеальный мужчина» (для девочек), «Моя идеальная женщина» (для мальчиков), «Чего я хочу в этой жизни?» Полный отпад. Такого мы никогда не видели, но стали писать, кто что захотел.
Владимир не стал, да и не мог рассказать подробно,