на ней разъехаться не могут, поэтому нужен разъезд – небольшой пятачок, на котором можно разъехаться. Именно на этом пятачке, отгороженном от пропасти мощным стальным барьером, я много лет назад говорил с Кахой Несторовичем Цакаей. Он сказал тогда – к дьяволу ждать, я подожгу их дом, прежде чем они подожгут мой. Вот и Ксения… мило балуется со спичками в комнате, полной пыли и сухой древесины…
– Да, красиво, – подтвердил я.
– Красивей, чем в Ливадии. Помнишь?
В Ливадии – есть примерно такое же местечко, только необорудованное, просто кусты и обрыв. Как мы потом узнали, уже будучи взрослыми, – туда опасно соваться, потому что есть угроза обвала породы. Подростками же мы еще этого не знали и использовали это место в своих подростковых целях. Николай, я, погибший в Междуречье Володька Голицын. Тогда мы еще не знали про опасность обвала и потому были счастливы.
– Помню, – подтвердил я.
Ксения поняла, что не срабатывает…
– Что-то вы не отличаетесь сегодня галантностью, господин вице-адмирал. Где ваши манеры?
К ноге…
– Ксения, ты знала тогда… ну там, в Ливадии, – что на том месте есть угроза обвала, и можно было запросто пролететь метров двадцать и сломать позвоночник, а?
Она чисто по-женски пожала плечами.
– Не знала. Так… наверное, даже лучше. Всегда нужно… чем-то жертвовать, так ведь?
Как надоело…
– А Николай знает об этом?
– О чем?
– О том, что нужно чем-то жертвовать. Ради Империи или как? Или все же не знает?
Ксения повернулась ко мне.
– Ты догадался?
Да как не догадаться…
Понять эту интригу мне помешала война. Страшная, перекорежившая мир за девяносто часов война – из-за которой я все еще здесь и, скорее всего, – буду признан негодным к военной службе. А так – все просто. Все настолько просто – что даже становится обидно, как все просто. Мы, мужчины, привыкшие к войне за государственные секреты, за ослабление и разрушение – или, наоборот, возвышение Империй – в какой-то момент оказываемся совершенно беспомощными перед милой женской интригой.
Как думаете, тогда, в Берлине, в посольстве на Унтер-ден-Линден, – для чего Ксения предложила пройти в пузырь, в защищенную от прослушивания комнату? Правильно, для того, чтобы никто не мог ее и меня подслушать. А кому – надо было это подслушивать – не задавались вопросом? И что – они должны были услышать?
Для того чтобы понимать эту интригу, ту, что затеяла Ксения Александровна Романова, – нужно понимать различия в мужской системе ценностей и женской системе ценностей. Мы, мужчины, играем в некоей условной системе координат. Для кого-то – это армия, для кого-то – полиция, для кого-то – частное дело, для кого-то – государство в целом… посольство… не важно, в общем. А вот женщины играют в одной, но вечной и древней, как мир, системе, называемой «отношения между мужчиной и женщиной». Законные, морганатические, совсем незаконные – не важно. Важно то, что в этой