дежурки засветилась широкая улыбка Сани Шаранова из убойного. Это был энергичный парень с живыми глазами и ранней сединой, разбавлявшей густые каштановые волосы. В управлении действовало негласное правило: в убойное отделение брали самых достойных. И Саня подходил по всем параметрам. Несмотря на свой молодой возраст, он был не по годам рассудительным, с цепким умом и весёлым нравом. Он часто подтрунивал над коллегами, и в то же время в нём чувствовались некая уверенность и спокойствие.
Паша вскочил с места и метнулся к сейфу с тубусами. Эля молча проводила его удивлённым взглядом. С чего такая прыть? Паша подал Шаранову тубус с нужным ключом и как бы между прочим поинтересовался:
– У вас на этаже ничего не говорили про вчерашний поджог?
– Вроде как отработали парни. По видео малолеток установили. Что с них взять? За пару косарей они и не такое сделают.
– То есть это не просто баловство?
– Так, скорее всего, торгаши не могут территорию поделить. А тебе-то зачем?
– Да-а… просто. Вкусные хачапури там.
– Боишься, что пирожки подгорели? – прищурился Саня и быстрыми шагами направился к лестнице.
Больше Паша об этом происшествии никого не стал спрашивать. Может, и вправду совпадение.
Не время думать про лаваши, надо бы сосредоточиться на будущем разговоре с Мирой. Как сообщить, что её муж приводит в их дом другую? И надо ли? Возможно, Мира знала и потому решила уйти от него. Да, тогда всё понятно. Только зачем ей прятаться? Обычно женщины устраивают неверным мужьям бурные скандалы и разборки. Хотя кто знает, что бывало за дверьми их семейного гнёздышка? Да и Мира не была обычной женщиной в Пашином представлении.
Снег перестал идти, алкоголики добралась до винных магазинов, и новые сутки пошли в привычном режиме: скандалы, шумные соседи, побои и пьяные ссоры, воришки в сетевых магазинах.
– Слушаю. Алё, вас не слышно. Слушаю вас, говорите громче! – почти кричала в трубку Эля. Потом со злостью швырнула на стол трубку, телефон жалобно звякнул. Она сдула светлую прядь с лица и выпалила: – Да что за уроды?! Достали уже звонить и молчать. Бесят! А может, у меня с линией что-то или телефон сломался?
– Ещё бы. Конечно, сломался. Так казенное имущество швырять! – покачал головой Васильич.
Эля бросила на него гневный взгляд:
– Тогда сам садись и отвечай на такие звонки.
– Мне не положено, – спокойно ответил капитан, протирая уставшие глаза. – В должностных обязанностях не прописано. А вам, сержант, надо быть более приветливой. Всё-таки лицо… вернее, голос полиции.
Милославская покраснела от возмущения.
Паша не горел желанием выслушивать Элины бранные тирады. Материлась она похлеще мужиков, а в ярости – и вовсе была неудержима. Потому её и ставили в смену с Васильичем. Того было ничем не пронять, в такие моменты он отводил глаза и, казалось, врубал в голове музыку, которую слышал только он.
За окном стемнело, время шло к вечеру. Паша поднял трубку и в очередной раз представился.
– Алло! Полиция? Меня зовут Виталина.
Внутри у Паши будто