Спринг.
И дело было не в ее красоте. Розмари обладала тем, чему не научат на всех этих многочисленных курсах вроде «Школы гейш», «Школы ведьм» и прочих предприятий, созданных, чтобы лишать денег доверчивых одиноких девушек. В ней была горделивая стать королевы. Ее осанка, чуть надменный взгляд из-под длинных ресниц и на более стойких мужчин производила впечатление, которое производит на ковбоя удар копытом. Так что шансов у бедного тролля не было никаких. Оправившись от первого шока, Розмари вполголоса поинтересовалась у сестры – это вечеринка поклонников Толкиена или некая секта фриков?
– Нет-нет, милая. Они настоящие. Генри – гоблин, а это Гордон. Он тролль.
А Гордон, онемев от восторга, пожирал глазами Розмари. О, как печально стремление мотылька к огню! А красота Розмари (а между нами, и характер) и была подобна огню. Огонь – прекраснейшее в мире зрелище. Если издали. Но не дай Бог оказаться в непосредственной близости! Не так чтобы Гордон, с его двухметровым ростом и весом 126 килограммов сплошных мускулов, напоминал мотылька. Но мысленно он уже примерил на Розмари фамильную тиару. Тиара эта досталась от одной красивой, но невезучей принцессы, при обстоятельствах, о которых мы скромно умолчим. И передавалась из поколения в поколение в семье Гордона, украшая голову невесты на свадьбе. Обычно зеленую и остроухую голову. Но сейчас Гордон прикинул, хотя прежде о тиаре он думал исключительно с ужасом, что эта прелестная каштановая головка будет смотреться в ней неплохо. Весьма неплохо.
– А твой муж, конечно, волшебник, – подпустив каплю яда в голос, заметила Розмари.
– В общем, да, – поразмыслив, согласился Клаус. И моргнул.
С потолка прямо на голову свояченицы Клауса повалил густой, пушистый снег. Стекла изнутри покрылись морозными стрелами, пол схватился толстой коркой льда. Два розовых чемодана покрылись сахаром инея.
– Что? – развел Клаус руками в ответ на сердитый взгляд жены. – Я экономлю наше время.
– А я правда типа тролль, – внес свою лепту в этот ужас Гордон, – во, можешь меня за уши подергать. Или клыки потрогать.
– Розмари. А чем вы занимаетесь? – вежливо вклинился в разговор Генри, пытаясь хоть немного разрядить обстановку.
Розмари рывком вернула на место отвисшую челюсть.
– Я фотограф, – процедила она тоном, которым обычно представляется судебный пристав-исполнитель.
– А-а-а! – просиял Гордон. – Знаю. Это картинки делать. Хорошее хобби, особенно для замужней девушки. Детишек на память, все такое.
Хуже он сказать не мог, и топор войны, таким образом, был отрыт. Облив его взглядом, полным презрения, Розмари подтолкнула ногой чемоданы.
– Отнеси в мою комнату, – процедила она сквозь зубы. Так королева отдала бы приказание угольщику.
Ведьма и рыжий кот
Любовь, вот что действительно