но всегда мило. Лиля сидела за столиком, готовилась к выступлению. В коридоре с фотоаппаратом на груди ходил Сергей, ее муж. Мы поздоровались. А потом Лиля нас представила друг другу. Каша в моей голове стала остывать, я мило про себя улыбнулся: «Нормально, че», – и решил не затягивать с вручением букета. «Какие милые, – обрадовалась Лиля. – Наши, донбасские. Астры. А как пахнут!»
Но я, как всегда, увлекся вступлением. Пора уже переходить к основному действу, тем более что Лола Звонарева, хозяйка гостиной, под патронатом (заметили, какой милитаристский корень в слове?) которой проводилось мероприятие, пригласила всех в зал. И, знаете, как-то незаметно, но оказалось, что зал вскоре заполнился, свободных мест практически не было. Вот это Лиля! Вспомнилось, как перед началом она на полном серьезе рассказывала поэту Андрею Галамаге, почему она называет свои творения не стихами, а стишками. «Не, ну стишки – это несерьезно, – негодовал Андрей. – Поэт должен уважать себя. Не стишочки, но стихи. Речь ведь идет о поэзии». «А мои пусть будут стишками», – не соглашалась Лиля.
Я слушал их милую дискуссию и повторял про себя слова любимого своего поэта Алена Боске из переводов Мориса Ваксмахера, что-то типа такого: «зовите меня „алебастром“, „ласточкой“ или „ручьем“ – буду знать, что речь идет обо мне» и дальше «меня оскорбить невозможно: все на свете слова – синонимы для меня».
Итак, Лола Звонарева – с какой-то печалью в голосе (или мне показалось?) – открыла первое осеннее заседание своей гостиной рассказом о Лиле Милицкой. Родилась в Калининграде, выросла в Мариуполе на Украине, после школы трудилась в типографии – наборщицей, корректором. Потом – факультет журналистики МГУ. Дальше работа в брендовых изданиях «Комсомольская правда», журналы «Работница», «Здоровье». Автор трех поэтических книг: «Десять лет», «Веретено», «Золотой шар». Лауреат фестивалей «Степная лира», «Генуэзский маяк», «Врата поэзии» (Румыния)…
От официальной информации из биографии почему-то стало волнительно. Чувствовалось, что за этим стоит трудная большая жизнь и непростая судьба. Теперь было важно понять, как автор может переводить это в образы, рифмовать, соединять в стихи. Оказалось, что не просто может, а живет этим. Боль и радость, тепло и холод, долгожданная встреча и разлука, любовь и равнодушие, черное и белое – все рифмуется.
Я придержу цитаты, ладно? А пока такое наблюдение: как хорошо, что Лола посоветовала Лиле читать стоя. Во-первых, это красиво, а во-вторых, это… тоже красиво.
И понеслось. Представьте себя лодочкой, плывущей туда, куда захочет течение, а вокруг вас такие строчки:
«Проходишь под белым наливом». Мне при сочетании «белый налив» становится трудно дышать. Это наши два дерева, это наши огромные сочные яблоки, это мой дом…
«БелкИ, когда взбиваются, похожи на стихи». Представляете, какой должна быть выпечка в исполнении Лили! Гениальная же строчка. Три восклицательных!!!
«С неба