на наши войска, Генерал Ермолов отправил Начальника Корпусного Штаба с тремя батальонами пехоты, 200 казаков, 6 орудиями пешей артиллерии и 2 конно-казачьими, за реку Сунжу. Как скоро пехота начала переправляться, Чеченцы, зная свои преступления, догадались, что отряд выступает против их, и поспешно начали вывозить из деревни свое преимущество. По приближении же отряда, большая часть Чеченцев, со всеми семействами убежали в близ находящийся лес; только 200 человек, самых отважных, оставшись в деревне, намерены были сопротивляться.
Чеченская девица-кавалерист
«Тифлисский листок», иллюстрированное прибавление, №4, 21 февраля 1899 года.
В истории Кавказской войны известно много случаев участия горских женщин в кровавых стычках с нашими войсками. Суровая доля горянки среди суровой домашней обстановки выработали мужественных женщин. Но война, или скорее – хищничество, как постоянное женское ремесло, было явлением исключительным даже и в горах Кавказа. Не удивительно поэтому, что случай, о котором войдет сейчас речь, обратил на себя внимание императора Николая Павловича. В апреле 1842 г. Подполковник Сулимовский имел небольшое дело близ урочища Большой Андырки, в нынешнем Назрановском участке, Терской области, с партией чеченцев под предводительством шамилевского наиба Ахверды-Магома. Дело кончилось поражением хищников, причем назрановской милиции, состоявшей при отряде Сулимовского, удалось захватить в плен до 23 человек. При разборе пленников, один из них, назвавшийся Тамаханом Моловым, оказался женщиною. Она объявила, что уже более 10 лет принимает участие в хищнических набегах. Государь Николай Павлович, узнав об этом случае из журнала военных действий отрядов в Малой Кабарде и Назране, заинтересовался женщиною-воином и повелел прислать ее в Петербург в том самом национальном платье, в котором она воевала. В июле 1842 г. Малова прибыла в столицу, удостоилась быть представленною императору и имела счастье получить от императрицы золотую цепь с каменьями для ношения на шее. Затем ее обмундировали в мужской костюм и отправили обратно на Кавказ. С петербургской точки зрения казалось, что женщина, принимавшая участие в военных действиях, легко может увлечь своим примером пылкую горскую молодежь. В виду этого генерал-адъютанту Нейдгардту, тифлисскому командиру отдельному кавказского корпуса, было повелено назначить Моловой место жительства по своему усмотрению и иметь за нею постоянный надзор. Запрошенный по этому поводу начальник левого фланга кавказской линии генерал Фрейтаг высказал, что Молова – уроженка Большой Чечни, где имеет отца и других родственников, и потому всего удобнее было бы поселить ее в кр. Грозной: но, по его мнению, никакой присмотр не удержит ее от побега в Чечню и потому лучше прямо отпустить ее на родину, где своими рассказами об императорской фамилии она принесет нам больше пользы, чем пребыванием